Крольчатник - стр. 52
– Вы ведь нам еще попоете, да? Ну, пожалуйста!
Для ребенка, растущего в таком бардаке, она была на удивление хорошо воспитана.
В конце концов Марину, бесцельно бродящую внизу по коридору, встретила Алена, молча, ничего не говоря, обняла за плечи и утащила к себе.
Таинственным и незнакомым было для Марины это "к себе". Оказалось, что Алена живет прямо за столовой: дверь в ее комнату скрывалась за большим, с потолка до полу, ковром. Марина и внимания никогда на этот ковер не обращала: висит себе и висит, и рисунок какой-то стандартненький. Так вот почему Алена появляется всегда так внезапно и так неслышно!
Кровать у Алены – непривычно для здешних мест узенькая, с панцирной сеткой и никелированными шариками. Возле кровати, под окном, прялка, настоящая, старинная, безумно красивая. Рядом с ней письменный стол, широкий, светлого дерева. На столе лампа под стеклянным зеленым абажуром, рядом с ней будильник, желтая стеклянная кошка и стеклянная же низкая широкая вазочка, полная всяческой бижутерии, среди которой Марина углядела, наряду с всевозможными симпатичными фенечками, несколько вполне настоящих по виду драгоценностей. В углу над кроватью висела увитая засохшими цветами старинная икона богоматери с незажженной лампадкой. В противоположном углу стояла высокая глиняная ваза с торчащими из нее длинными камышинами. По стенам висели полки с книгами и безделушками. Казалось, что в этой комнате живет – и именно так, без никаких изменений – лет пятьдесят, не меньше, один и тот же человек. Однако ясно было, что человек этот никак не мог быть Аленой, ей ведь всего девятнадцать.
Марина видит идеальный, но совсем не давящий порядок. Возле письменного стола – глубокое, мягкое и тоже зеленое кресло. У Алены вообще много зеленого: и покрывало на кровати, и занавески. На занавесках вышиты большие золотистые птицы.
На кровати, на прикрытых покрывалом подушках растянулся вчерашний кот. Так вот, значит, откуда он приходил! За стеклами полок множество фотографий – взрослых и детских. Среди прочих – фотография обитателей крольчатника – весь здешний народ расселся летним вечером на крылечке и счастливо улыбается в объектив на фоне розового заката. При взгляде на эту фотографию Марину вдруг охватила такая тоска по весне, что перехватило дыхание и закололо в груди. И до каких только пор будет все валить и валить этот снег за окном, и когда только перестанет быть так холодно! Марина тяжело вздохнула и осторожно опустилась в кресло. Алена устроилась на кровати и словно машинально крутанула колесо прялки, затеребила кудель. Потянулась нитка.
– Чья это шерсть? – спросила Марина.
– Руслана, конечно, – улыбнулась Алена, руки которой двигались плавно, как бы сами собой.
– Как ровно у тебя получается! – восхитилась Марина. – Кто тебя научил?
– Няня. Тут, в этой комнате, когда я была маленькая, наша няня жила, и такая была няня – просто настоящая Арина Родионовна! Нас на ее шее всегда такая куча была – и для всех у нее как-то и доброе слово находилось, и меня, видишь, прясть научила.
– А откуда вас у нее была целая куча? У тебя что, много братьев и сестер?
– Как тебе сказать? – Алена на минуту задумалась. – Видишь ли, мой папа был женат четырежды, и у всех жен были дети, а еще один ребенок у него, так сказать, внебрачный. Я – самая младшая. Так что, когда я родилась, у папы уже внуки моего возраста были, мои, стало быть племянники. Но тут еще и просто дети жили, ну, всяких там родственников и знакомых. Друзей, опять же, у папы много. А здесь ведь для детей просто райское место! Так что видишь, – Алена засмеялась. – Получается, что здесь всегда был крольчатник, ну, по крайней мере, сколько я себя помню. – Смеялась Алена очень тихо и очень заразительно.