Крольчатник - стр. 41
– Расслабься, – нежно, совсем не по-врачебному прошептал Денис.
– Не могу, – так же шепотом ответила Марина, и зубы ее слегка застучали.
– Но ведь я так тоже не могу. Положи руки на грудь.
Марина послушалась, гадая про себя, что скорее подействует расслабляюще: отключиться от всего происходящего или же, наоборот, сосредоточиться на том именно факте, что ее осматривает не кто иной, как Денис.
– Умница! – прошептал он, продвигая пальцы вглубь и другой рукой осторожно ощупывая живот.
– М-м-м, – пробормотал Денис, убирая, наконец, руки. – Ну, аборта делать я бы уже не стал. (И было непонятно, не стал бы на месте врача или на месте Марины). А так все в порядке. Полежи минутку, я еще бедра смеряю.
Покончив и с этим, он удовлетворенно сказал:
– Ну что ж, особых проблем покамест не предвидится. И… Теперь, если ты хочешь, – его рука снова прошлась там, где была, только на сей раз легко, дразняще.
– Нет, – сказала Марина, собираясь изо всех сил.
– Нет? Ты уверена?
Рука повторила свой путь, и Марине пришлось закусить губу, чтобы не застонать. Сказать она, таким образом, ничего уже не смогла, однако отчаянно замотала головой.
– Ну хорошо, – Денис пружинисто встал и отошел от кровати, давая ей возможность одеться. – Но имей в виду, тебе стоит только захотеть, и… В любое время. Когда я тут, конечно. – Он слегка поклонился и сразу посерьезнел.
– В общем, все пока, как я и надеялся. Пока все ОК. Сейчас главная твоя задача – двигайся больше и смотри, не растолстей. А витамины мы тебе добудем. Со школой решила?
– Бросаю. – Марина тяжело вздохнула.
– Да? Ну, это мы еще поглядим. Одна такая уже бросила. Но имей в виду, справки буду тебе доставать исправно и на подольше. Нечего тебе там засиживаться. Попробуй учиться здесь, а по мере необходимости ездить сдавать, глядишь – и проскочит. Ты как училась-то? На медаль, небось, шла?
– Я похожа на человека, шедшего на медаль? – ужаснулась Марина.
– Нет, конечно. Я просто так спросил. Но нормально хоть учишься-то?
– Вообще-то да.
– Ну, тогда справишься. А то куда ты после без аттестата? Неровен час, эта крыша над нами обвалится. Потом сама рада будешь.
– Да кто бы спорил.
– Ну, там поглядим, – Денис потрепал ее по щеке. – На ближайшие две недели я достану справку, потом каникулы, а дальше видно будет. Главное – не толстей. – И, уже открывая дверь, поторопил:
– Ну что, идем? Или как?
– Идем, конечно. – Марина рассмеялась. Ей вдруг стало легко-легко. За стеной-окном над забором и лесом разливался багровый закат. Снизу уже слышались детские голоса
Марина спустилась вниз, посидела немножко в пустой столовой. Играть больше не хотелось. Темнело, а она не знала, где у них выключатель. Настроение у нее здесь странно скакало вверх-вниз. Однажды, во взрослых гостях, с родителями, она как-то незаметно для всех и, главное, для самой себя умудрилась напиться. Тогда у нее точно так же заскакало настроение – все хотелось то смеяться, то плакать. Она тогда, кажется, кричала на родителей. Ну да, и отдельно на папу: "Ты, козел, ты ж меня и не видишь совсем, ты смотри, ты же сквозь меня смотришь, ты же меня на улице не узнаешь, я же твоя дочь, в конце концов! Ты хоть как зовут-то меня, еще помнишь?!" Мама все порывалась ее успокоить, отец молчал и смотрел по-прежнему в сторону, не хотел смотреть на Марину. Тогда она оттолкнула маму – сильная стала, черт, за это лето, – ухватила отца за гладкие – не уцепишься, – донельзя выбритые скользкие щеки, развернула к себе лицом и заглянула в глаза – хотела бы в душу. Глаза были светло-зеленые, водянистые, рассеянные – кажется, добрые? На самом донышке, пожалуй, добрые. А так, с поверхности и до самого этого донышка неожиданно, пугающе пустые. И не было в зрачках даже Марининого отражения – свет, что ли, как-то не так падал? Марине до сих пор помнилось то жуткое, щемящее ощущение ужаса от этой пустоты. Как, каким образом там могла быть такая пустота? В конце концов, ведь это же папа! Свой, родной, любимый, с детства близкий, ну, может быть, немного рассеянный.