Критическая масса ядерного распада. Книга вторая. Офицеры советских подводных крейсеров - стр. 23

– Первый не писаный параграф гласит: «Командир всегда прав!», – уразумел, товарищ лейтенант?

– Так-таки всегда? – засомневался Антон.

– Эх, молодо-зелено! Лейтенант, для не понявших и сомневающихся существует параграф № 2.

– И что же там записано?

– Там записано: читай более вдумчиво параграф № 1, – сказал Перов и рассмеялся.

Прислушайся Антон к советам этого правила – жизнь и служба у него была бы без сучка и задоринки. Так нет: размышления, вопросы, сомнения попортили ему крови не мало. В конечном итоге он убедился, что, чётко исполняющему приказы, бездумному офицеру живётся проще. Да и по карьерной лестнице он шагает легко и без остановок. Он исправный, предсказуемый механизм системы, как правило, достигал высоких должностей. О таком в характеристике или представлении на повышение пишут «исполнительный».

Думающие и размышляющие офицеры, встречая непробиваемую стену рутины флотской действительности, не найдя другого выхода, часто спиваются. Очень немногие, несмотря на огромное давление первого параграфа, оставались верными себе, были способны трезво мыслить и иметь собственное мнение.

Если бы Антону повезло, то именно такой офицер ему бы ответил, что кроме правил у человека есть разум. Именно разум должен анализировать и подсказывать, как излагать события происшедшие на корабле. Излагать так, чтобы они были понятны читателю и не вызывали сомнений и двойственности в их трактовке. То есть, традиции плохие и хорошие нужно знать. Разумом же необходимо пользоваться и как можно чаще.

– Через тридцать минут выходим в точку всплытия, – доложил штурман.

– Обе турбины «самый малый вперёд!» Право руля, ложиться на курс 352 градуса. Акустикам, прослушать кормовые курсовые углы. В лодке установить режим тишины! – скомандовал Антон.

– Рулевой: – Курс 352 градуса.

– Вахтенный механик: – Обе турбины работают вперёд «самый малый».

– Акустик: – В корме чисто.

– Антон: – Лево на борт. Ложиться на курс 292 градуса!

– Штурман: – Под килём 110 метров.

– Рулевой: – Курс 292 градуса. Глубина погружения 40 метров. Лодка держит глубину хорошо.

– Акустик: – В режиме шумопеленгования акустический горизонт чист.

– Штурман: – До точки всплытия 10 минут.

– Антон: – Товарищ командир! До точки всплытия 10 минут. Курс 292 градуса, глубина погружения 40 метров, под килём 110. Работают обе турбины вперёд «самый малый». Целей в режиме шумопеленгования не обнаружено. Запас воздуха высокого давления 100 процентов.

– Командир: – Доклад принят. Боевая тревога! По местам стоять к всплытию!

Длинным продолжительным сигналом ревел ревун. Подгоняемые голосом «Боевая тревога!», бодрствующие, спящие подводники просыпались и, где бы они ни были, бегом по отсекам занимали свои места по боевому расписанию. В центральный пост прибыл старпом. Антон передал ему обязанности вахтенного офицера. Уже на ходу он был остановлен командиром:

– Липовецкий, останьтесь! Следуйте в боевую рубку и готовьте перископ к подъёму.

Антон по вертикальному трапу поднялся в цилиндрическую выгородку боевой рубки, ограниченную сверху и снизу входными люками. Размещаясь сверху на «спине» прочного корпуса подводной лодки, приставку «боевая» рубка получила, исходя из времён прошедших.

Именно отсюда командиры подводных лодок обеспечивали безопасность маневров субмарины при её всплытии и погружении, выбирали единственно возможный кратчайший путь входа или выхода из шхер и узкостей с целью уничтожения затаившегося там врага. Отсюда они искали лазейки в охранении конвоев противника для того, чтобы прорвавшись сквозь его кольцо, выйти на завершающий курс атаки – боевой курс.