Критическая масса (сборник) - стр. 59
– Мальчик, ты к кому?
«Свои!» – восторженно подумала Сашенька и немедленно откликнулась:
– Я не мальчик, и я заблудилась!
– Да? – из темноты к ней приблизилась высокая девичья фигура. – Как тебя зовут? Меня – Софья. Пойдем к нам в дом.
Сашенька представилась, как всегда, солидной Александрой и, удивляясь, как это можно – вот так запросто пригласить чужого человека поздно вечером к себе – да еще в деревне, которую, видимо, осаждают цыгане – затрусила следом за Софьей. Та неспешно направлялась вверх по холму, туда, где маячила темная маковка церкви. Взобравшись на холм, Сашенька вздрогнула: церковь оказалась окружена серебряными крестами, весьма неприятно поблескивавшими в тусклом свете, лившимся из окошка маленького косенького домишки, что стоял как раз в центре небольшого сельского кладбища. Очень кстати в ее голове пронеслись кадры какого-то детского фильма с неспокойными покойницами, кровожадно куролесившими на захудалом кладбище в американской глубинке, – но Сашенька тотчас же мысленно обругала себя трусливой малышкой и, бесстрашно вскинув голову, невозмутимо последовала к дому за своей провожатой.
А внутри домик-то оказался очень даже ничего, прямо кукольный! Все стены были обшиты нарядной желтой вагонкой, украшены антикварными иконами под яркими вышитыми рушниками, полками с расписной керамической посудой, старинной медной утварью, висевшей не кое-как, а в продуманном художественном беспорядке… Русская печь – не растрескавшаяся и закопченная как у бабушки, а аккуратная, выбеленная, с несколькими настоящими чугунками на плите… Всего в домике, не считая приятно пахнувших соленьями холодных сеней, были две крошечные комнаты, узкая кухонька и слепой чуланчик. Софья доверчиво показала гостье все: «Вот это моя комната, вот это – папина (он сейчас на требе, но скоро должен вернуться), в чуланчике мы сделали для папы кабинетик, чтобы работать, а гостей на кухне принимаем, потому что гостиной у нас нет…». Обилие книг, занявших все свободное пространство на стенах в комнатах, ошеломило Сашеньку – и при этом она не обнаружила нигде ничего похожего ни на телевизор, ни на компьютер… «Наверное, бедные очень, даже необходимого купить не могут, – рассудила она. – Про маму ничего не сказала, может, она… умерла? Спрашивать неудобно… Папа ее до сих пор на работе, а работает где-то «на требе», и, наверное, мало платят…».
На вид Софье казалось лет шестнадцать, и была она ничем не примечательной румяной девчушкой с простым пухлым личиком и внимательными серыми глазками – вот только по черной ее косе толщиной в Сашенькину руку, да и длины, пожалуй, такой же, сразу становилось понятно, что девочка деревенская: в городе ведь косу носить давно уже не круто, у них в классе все девчонки еще в начальной школе подстриглись, а в средней – перекрасились…
– Ты, наверное, есть хочешь? – догадалась, наконец, Софья и, не дождавшись ответа, стала споро собирать на стол тарелки и мисочки.
«Не такие уж они и бедные», – решила Сашенька, увидев отличную жареную свинину, нарезку жирной семги и полпалки пахучей зернистой колбасы… Неожиданно для себя она вдруг начала неприлично жадно поедать все, что Софья торопливо ставила на стол – стеснялась этого, оправдываясь жалкой улыбкой – и не могла удержаться. По-взрослому подпершись, хозяйка смотрела на нее с явным сочувствием и, когда насытившаяся девочка отвалилась от стола и подняла не нее виноватый взгляд, тихо сказала: