Кристин, дочь Лавранса - стр. 124
Фру Осхильд вскочила на ноги. Эрленд еще ниже опустил голову.
– И после этого… после этого она осталась твоим другом? – недоверчиво спросила фру Осхильд.
– Да. – Эрленд улыбнулся слабой, трепетной улыбкой. – Мы дружили с тех пор. И ей не так уж тяжело это было… Но она ни в чем не виновата! Тогда-то она и пожелала, чтобы я увез ее, – ей не хотелось возвращаться к своим родным…
– Но ты этого не хотел?
– Нет, я хотел попытаться получить ее в жены с согласия ее отца!
– И давно это было? – спросила фру Осхильд.
– Год тому назад, около дня Святого Лавранса, – ответил Эрленд.
– Ты не очень спешил со сватовством, – сказала тетка.
– Она не была свободна от прежнего обручения, – отвечал Эрленд.
– А после этого ты не бывал с нею? – спросила Осхильд.
– Нам удалось устроить так, что мы несколько раз встречались… – По лицу Эрленда снова проскользнула та же нерешительная улыбка. – В одном из городских домов…
– Боже ты мой! – сказала Осхильд. – Я помогу тебе и ей чем только смогу! Я понимаю, Кристин будет слишком тяжело жить у родителей с такой ношей. А другого ничего не произошло?
– Нет, насколько я знаю, – коротко сказал Эрленд.
– Подумал ли ты о том, – спросила фру Осхильд немного спустя, – что у Кристин есть друзья и родные по всей долине?
– Придется ехать тайком, насколько возможно, – сказал Эрленд. – Поэтому важно поскорее отправиться в путь, чтобы уехать подальше, прежде чем вернется ее отец. Ты должна одолжить нам свои сани, тетушка.
Осхильд пожала плечами:
– И еще ее дядя в Скуге… А вдруг он прослышит, что ты празднуешь свадьбу с его племянницей в Гердарюде?
– Осмюнд замолвил за меня слово перед Лаврансом, – сказал Эрленд. – Конечно, он не может быть соучастником, это так, но он, верно, закроет глаза; придется приехать к священнику ночью и отправиться дальше в путь тоже ночью. И я думаю, что Осмюнд впоследствии объяснит Лаврансу, что такому богобоязненному человеку, как он, не подобает разлучать нас, раз мы обвенчаны священником, – лучше уж дать свое согласие, и тогда мы станем законными супругами. Ты должна сказать ему то же самое. Пусть он назначает какие угодно условия для примирения между нами и потребует такую пеню, какую сочтет достойной!
– Я не думаю, чтобы Лаврансу, сыну Бьёргюльфа, можно было советовать в таком деле, – сказала фру Осхильд. – Видит Бог и святой Улав, не нравится мне это дело, племянник! Но я понимаю, что это последний выход, к которому ты можешь прибегнуть, если хочешь исправить зло, причиненное тобою Кристин! Я завтра сама поеду в Йорюндгорд, если ты дашь мне с собою одного из твоих слуг; я могу попросить Ингрид, что живет здесь выше нас на горе, присмотреть пока за моими коровами.
Фру Осхильд приехала в Йорюндгорд на следующий вечер, как раз когда лунный свет боролся с последними отблесками дня. Она сразу увидела, как побледнела Кристин и как впали ее щеки, когда девушка вышла на двор встречать гостью.
Старуха сидела у печки и играла с двумя младшими девочками. Украдкою она бросала испытующие взгляды на Кристин, которая накрывала на стол. Очень та похудела и присмирела. Она и всегда была тихой, но теперь стала какой-то по-иному молчаливой. Фру Осхильд угадывала то душевное напряжение и постоянное упорство, которые скрывались за этим.
– Вы, вероятно, слышали, – сказала Кристин, подходя к ней, – о том, что произошло здесь осенью?