Крис и Карма. Книга первая - стр. 13

– Мне, деда, и мамка об этом говорит, – задумчиво почесал рыжую репу Николка. – Да что-то не хочется пока. Пойдут пеленки-распашонки, а у меня сегодня работа есть, завтра – нет. Так что подожду пока, осмотрюсь. Может, в город перееду, там работа завсегда есть, а потому и перспективы другие.

– Ну, смотри-смотри, – не стал настаивать Михалыч. – Хозяин – барин.

Между тем дни быстро сокращались. После двадцать второго сентября они стали короче ночей и все продолжали убывать. Но зато сказочно обрядился лес: буквально пламенем полыхнуло по вершинам стройных осин, золотом покрылась липа, горит и никак не может сгореть приречный клен, и лишь ольха, словно и не ждет зимы, все еще на удивление зелена, как летом. Богата, словно среднерусская купчиха, по осени тайга. Вкуснейшие орехи дарит лещина, яркими новогодними лампочками горят плоды шиповника, на дубах забурели желуди, тяжелые кедровые шишки клонят к земле могучие ветви. В ясные дни все чаще в прозрачном воздухе серебрятся нити многочисленных паутинок: это перелетные паучки-тенетчики без устали украшают «бабье лето».

В очередной раз приехав к деду на кордон, вместе с сахаром достал Николка из небольшого рюкзачка широкую красную ленту.

– Деда! – позвал он Михалыча. – Я нашему Яшке классный галстук привез на шею.

– Какой еще галстук? – выходя из пригона, удивился Михалыч.

– А вот, смотри сюда, – Николка покрутил красную ленту в руках. – Люська к нему даже специальную застежку пришила.

– Ну, и зачем зайцу стоп-сигнал? – не понял Михалыч.

– Ты же сам говорил, что скоро охотничий сезон открывается… Вот я и подумал, что нашего Яшку надо как-то отметить, чтобы видно было – он не дикий, стрелять его нельзя. Ну, как собаки с ошейником. – От собственной сообразительности Николка так и сиял.

– Молодец! – одобрил Михалыч. – Это ты хорошо придумал. Дай-ка сюда, посмотрю.

– А чего смотреть, – торжествовал Николка, – цепляй Яшке на шею и – вперед. Классно получится, вот увидишь.

– Прицепить – не проблема, – Михалыч внимательно рассматривал мягкую, эластичную ленту, особенно – застежку из пластмассы.– Да как бы нам Яшке не навредить…

– Это еще почему? – не понял Колька.

– А потому… Ты знаешь, как его примут в стаде с этим твоим галстуком? Не знаешь… А там пижонов не любят и к себе не подпускают. – Михалыч попробовал ленту на разрыв – она не поддалась. – Прочная, – одобрил он, будет держаться…

– Ну, а стадо? – насуплено спросил Николка.

– Думается мне, что к тому времени, как Яшке к стаду прибиваться, выгорит твоя лента, если вообще не порвется, и никто ее не заметит.

Хорошая музыка мягко обволакивала, манила, обещая какую-то неземную, возвышенную жизнь. Вадик просто тащился от этой музыки, от выпитых двухсот грамм, котлетки по-киевски, необычайно вкусной, сочной, буквально тающей во рту. Но больше всего он тащился от соседки напротив, несравненной Маргариты Иосифовны – просто Марго. Ну что за прелесть были у нее глаза: цвета грецкого ореха, живые, энергичные, подзадоривающие и манящие. Вот эти глаза и музыка, двести грамм «Парламента» и запах дорогих духов, который даже ресторанный воздух не в силах был перебить, окончательно вскружили бедному Вадику голову.

– Будьте добры! – энергично пощелкал он пальцами, издалека завидев в проходе между столиками полногрудую Зину.