Криминал-шоу. Повести - стр. 55
Только коробку заныкали, показалась через дорогу от светофора семенящая Зинаида Григорьевна. По лицу её читалось: понабрала пискунам своим целое беремя подарков. Владислав Евгеньевич повеселел, засуетился.
– Быстренько, бабоньки, быстренько! Время не ждёт. Ну-ка, опля!
Он помог Гале Лукошко затащить коляску, сумку. Все устроились, расселись. Савелов обежал микроавтобус, взгромоздился за руль, дал двигателю питание, поправил бодро очки.
– Ну, с Богом!
В это обеденное пустынное время машины на московской трассе встречались редко. Савелов, выбравшись из города, поддал газу. Сейчас прокрутят пятьдесят кэмэ, свернут на свой родной просёлок, а там до Глазково всего-то восемь вёрст. По обе стороны дороги сплошными зелёными стенами с белыми столбиками берёз тянулись дремучие лесополосы. Время от времени, на перекрёстках, они обрывались широкими проломами, и тогда в просвет далеко были видны сочные ворсистые ковры овсов, свёклы, молодой кукурузы. Жизнь бурно цвела в красках обильного лета. В салоне «рафика» при открытых окнах приятно провевало, наносило запахом зеленей. Хорошо, покойно – самый отдых, когда хлопоты позади и ты в дороге.
– Зинаида Григорьевна, – на миг обернулся Савелов, – вы уж меня простите, но, честное слово, не могу я сегодня вас проводить.
– Куда? – искренне удивилась главбух.
– Как куда? На заслуженный отдых, конечно. Ведь у вас девятого, в воскресенье, юбилей? Ну вот мы и решили сегодня устроить торжественные проводы на пенсию – понедельник-то день тяжёлый. Так что – готовьтесь. Я уже с парторгом всё обговорил. А у меня, сами понимаете, свой сегодня юбилей. Брат из Москвы приехал, сына из Воронежа ждём… Вы уж простите!
– Да что вы, что вы, – замахала сухой коричневой ладошкой Зинаида Григорьевна. – Я вообще не хочу никаких торжеств. Что вы!
– Нет, нет, Зинаидочка Григорьевна, миленькая! – всполошилась Тамара. – Тридцать пять лет на одном месте… Это же раз в жизни бывает – как свадьба!
– Ну, свадьба и не одна может быть, – хохотнул Савелов. – Я вон дважды на собственных свадьбах гулял.
– То вы, Владислав Евгеньевич… А кстати, Владислав Евгеньевич, вы домой уйдёте, а нам с Зинаидой Григорьевной отдуваться, да? Ведь дали только половину – всего сто четыре тыщи. Да и гляньте, в каком виде: одни сотенные и полусотенные – что я с ними буду делать, как делить?
Тамара вжикнула молнией клеёнчатой хозяйственной сумки и показала всем содержимое – толстые пачки 50- и 100-рублёвых купюр.
– Пожалуйста! Только-толечко четыре тыщи дали десятками. Ну как я зарплату буду выдавать? И кому? На всех не хватит.
– Ну, во-первых, – веско, начальственным голосом распорядился Савелов, – всем конторским выдашь, чтоб не лаяли. Потом – дояркам и скотникам, свекловичницам обязательно. Ну, а что останется – передовикам. Там с парторгом решите – кому. Остальным объясняйте – получат в понедельник.
Савелов опять на мгновение обернулся, заметил, как заворожённо уставилась на радужные пачки Галя Лукошко, усмехнулся:
– Что, громадные деньги? Да-а-а, здесь бы на одного, так и до конца жизни можно не работать…
Минут пять ехали молча. Савелов глянул в зеркальце:
Зинаида Григорьевна клевала носом, клонилась в дремоте к коленям. Галя Лукошко, нимало не беспокоясь, выпростала большую сдобную грудь и прижала притихшую Катерину к вкусному шоколадному соску. Тамара копошилась в своих свёртках, доставала, видно, туфли свадебные – похвастаться. Сумка с деньгами преспокойно валялась на втором сидении.