Крик журавлей в тумане - стр. 3
Но однажды Танька изловчилась и пробралась к Чернушке поближе. Подражая бабушке, она уселась на низенькую скамеечку, подставила под наполненное вымя ведро и стала жать на соски. Пока корова терпела, Танька старалась изо всех сил. Она пыхтела, сопела, и почти повисла на сосках, пытаясь выжать молочную струю. Потом коровье терпение закончилось, и Чернушка, не выдержав издевательства над собственной персоной, задним копытом выбила ведро, к тому же обрушив на голову юной доярки струю отходов своей жизнедеятельности. Чтобы отмыть любимую внучку, бабушке пришлось топить баню, после чего она категорически запретила Тане подходить к Чернушке.
– Ну, что загрустила, внучка? – бабушка ласково погладила Татьянину головку. – Завтра отец за вами приедет, а сегодня тебя жених в гости звал. Рожденье у него, вечерок справлять будете.
Он за день-то раз пять прибегал, все спрашивал, придешь ты аль нет? Егозит, инно журка на одной ноге прыгает!
– Ой, бабушка, как ты сказала – журка! Прямо как про собаку!
– Вы, городские, думаете, что больно грамотные, а на самом деле – тьма дремучая! Жур-кой у нас спокон века журавлей молодых кличут.
– А разве журавли бываю старыми?
– Бывают. Они же до двадцати лет живут, а при хорошей жизни, люди говорят, что и долголетно – до восьмидесяти дотянуть могут.
– А где они живут?
– Экая ты, Танька, заноза! То одно ей расскажи, то другое! Книжки читай, там все написано!
– А ты лучше книжки, – лукаво улыбнулась Таня, – ты вон как интересно рассказываешь!
– Ох, подлиза, – бабушка обняла внучку, – ладно, пока пастух коров не пригнал, посижу с тобой минутку.
– Посиди, посиди, – Таня, обрадовавшись бабушкиной сговорчивости, потянула ее на скамейку, застеленную самотканым покрывалом, – я тебе помягче постелю. Садись. Так, где журавли живут?
– Так-то они, наверное, по всему Божьему миру живут. Их же много разных. А у нас за Берниковой излучиной, наши, местные, серые журавли гнездятся. Там болота с высокой осокой, осинники да березняки, любят они такие места. Каждую весну прилетают. Найдет себе пара место и начинает глухо так клокотать, своим сигналить: с прилетом вас, но занятая кочка, пролетайте дальше.
– А почему пара?
– Любовь у них, у журавлей, верная очень. Как сойдутся, так и живут до гробового дня: птенцов высиживают, корм добывают, гнезда охраняют – все напополам делают. А еще танцуют они. Вон, как на наш Мокрый луг по весне прилетают, так и начинают выкаблучивать!
– У них что, ноги с каблуками?
– Да это я так, к слову. Больно танцы у них интересные. То шагать примутся, ноги выше, чем солдаты на марше подымают, а то вверх подпрыгивают, крыльями машут, крутятся. Или бегать начнут, да все зигзагами, зигзагами, а потом раз – и встанут, и кланяются, вроде как поклон делают. И замирают. Крыльями встряхнут и стоят. Прямо будто мумии какие.
– Они танцуют от радости, что еду нашли?
– Может, от этой радости, а может, от другой какой. Вот когда под вечер крик раздается, звучный такой, чистый, значит, журавль журавушку подзывает. И все у них по любезному согласию утакивается; если кто кому не подходит, ни в жизнь не сойдутся. А коли по согласию сходятся, начинают на пару петь, в лад. У нас так и говорят: журавли запели – на гнездовье сели. Сидят они там, один птенцов высиживает, другой сторожит. Как опасность заслышит, так кричит, прямо трубит даже: «круууу… крууу…», предупреждает, на беду жалуется. У них для каждого разговора свой звук есть: