Крик журавлей в тумане - стр. 17
Глава 7
Очнувшись, Надя увидела над собой белый потолок. Испуганно сжавшись под одеялом, она осмотрелась. Рядом стояло несколько кроватей, на которых лежали незнакомые женщины.
– Слава Богу, ожила, – заметила Надин взгляд соседка справа. – Сестра, девчонка наша с того света вернулась, – крикнула она громко и, обращаясь к Наде, сказала: – Теперь долго жить будешь!
Через две недели Надю из больницы выписали. В гардеробе нянечка выдала ей незнакомое кургузое пальтишко, потрепанный клетчатый платок и валенки.
– А где моя одежда? – робко спросила Надя.
– А кто ж ее знает? – пожала плечами нянечка. – Доставили тебя в палату, считай, в исподнем, окромя нижнего ничего на тебе и не было. Главный приказал одеть тебя, я и одела. Чем богаты, тем и рады. Бери, не отказывайся, одежка, хотя и не видная собой, зато чистая.
Надя молча начала одеваться.
– Вот и умница, – подбодрила ее нянечка и, порывшись в бездонном кармане своего фартука, вытащила оттуда чулки. – На вот тебе еще от меня, – протянула она их Наде, – веревочками подвяжешь. Эх, горемычные вы мои.
Выйдя из больницы, Надя сразу же побежала в свой барак. Чем ближе она подходила к нему, тем сильнее билось ее сердечко. А вдруг мама не умерла, вдруг она жива, здорова и ждет ее дома?
У дверей своей комнаты она на минутку замерла и прислушалась. До нее донесся знакомый скрип маминой кровати и чьи-то голоса.
– Мама! – радостно влетела в комнату Надя и замерла.
На маминой кровати лежал незнакомый седой старик, возле него суетилась пожилая женщина.
– Тебе чего? – недовольно спросила она, глядя на Надю.
– Извините, – прошептала Надя, – я думала…
– Ты никак жиличка бывшая, – догадалась женщина.
В ответ Надя молча кивнула головой.
– На вот тебе твои вещички, – женщина полезла в сундук, которого раньше в этой комнате не было, – и иди в управу, пусть они тебя теперь расселяют. Ты уж не серчай на нас, деточка, некогда нам, иди.
Отдав Наде тряпичный узел, она подтолкнула ее к выходу.
«Крестик! – вспомнила Надя, выйдя в коридор. – Неужели украли?»
Она развернула узел. В нем были мамины шпильки, дамская сумочка, где обнаружилась Надина метрика, несколько металлических ложек, одежда и то самое платье. В подоле Надя без труда нащупала контуры дорогой для нее вещицы. Крестик в целости и сохранности был там, куда его спрятала Надя. На душе ее сразу стало светлее.
Выйдя из чужого теперь барака, Надя столкнулась с бывшей соседкой. Увидев Надю, она бросилась ей на шею и разрыдалась, сочувствуя ее горю. Захлебываясь слезами, охая и причитая, женщина рассказала, что за матерью приезжала «катафалка», которая увезла ее на старое кладбище. Похоронили ее в дальнем углу, где отводились места для бездомных бродяг.
Надя пошла на кладбище и, бродя среди безликих бугорков, на каждый из них положила по колючему сухому сучку, в надежде не обойти безымянную мамину могилу. Заканчивался 1947 год.
Надя шла по улицам ненавистной Воркуты, совершенно не зная, что делать дальше. Вечерело. Начиналась метель. Ее никто нигде не ждал. Она остановилась около красивого трехэтажного дома. Прямо напротив нее в освещенных окнах первого этажа отражалась другая жизнь. В ней взрослые пили чай, сидя за круглыми столами под розовыми абажурами, дети писали в тетрадках красивые буквы, бабушки вязали носки, сноровисто перекидывая петли. Достопочтенные горожане, отгородившиеся от всего происходящего стенами своих квартир, ничего не знали и не хотели знать о той стране, в которой потихоньку замерзала забытая и покинутая всеми Надя. Редкие прохожие торопились домой, не замечая крохотной фигурки, прислонившейся к дереву.