Криасморский договор. Сделка с вечностью - стр. 45
Лицо Истерд лишь едва дрогнуло, когда монах сравнил ее народ с варварами, но она сдержалась.
– Я буду обучаться владению мечом, брат Норберт, – твердо проговорила она и положила оружие на верстак. – Если для этого нужно особое разрешение графа Урста, добудьте его, пока с ним не пошла разговаривать я.
И без того лошадиное лицо церковника вытянулось еще сильнее. Норберт печально вздохнул, прикоснулся к висевшему на шее серебряному диску, очевидно, ища у него успокоения.
– Даже если Адалар ден Ланге и позволит… До первой легкой травмы, ваше величество. Если хоть волос упадет с вашей головы, и король узнает, что я был тому виной, я заплачу жизнью.
Истерд поздновато осознала, что наверняка нажила себе врага. Прогуливаясь по полупустым залам Эллисдорского замка, она слышала шепотки и ловила косые взгляды. Неужели этот поганец Норберт успел так быстро растрепать всем о случившемся? Истерд в который раз ругала себя за несдержанность. Отец, братья и Долгий язык не раз ее предупреждали перед свадьбой: следует молчать, не давать воли чувствам, проявлять осторожность. А она спустила петухов на этого монаха просто потому, что тот слишком ответственно выполнял поручение Грегора и брата Аристида. Но, видели боги, как же он надоел. После этой вспышки ярости ей полегчало, хотя оставалось лишь догадываться о том, к каким последствиям все это могло привести.
Она отложила обглоданное фазанье крыло и уставилась в окно. Что ни думай об этих южанах, но красивые вещи создавать они умели. Королевские покои украшал поистине роскошный витраж, а из распахнутых окон открывался великолепный вид на Вагранийский хребет. Зимой, правда, спальня мгновенно выстывала, ибо стекла совсем не защищали от холода. Но до чего же великолепно сверкали эти разноцветные стекляшки в лучах солнца.
– Еще вина, госпожа? – девчонка из свиты Истерд потупила взор. Явно наслышана о случившемся с Норбертом и боится рундского гнева.
Истерд качнула головой.
– Пока хватит, спасибо. Но я попрошу тебя спуститься на кухню и принести свежих лепешек с травяным маслом. В этом фазане есть нечего.
– Конечно. Сейчас принесу.
– Не торопись.
Едва девчонка вышла, Истерд бросились к двери и заперлась в покоях. Хорошо, что дам при дворе почти не осталось: после того, как мужи отбыли в поход, женщины, что состояли в свите королевы, одна за другой принялись отпрашиваться домой. Вести хозяйство на землях стало почти некому, и не у всех оставалась опора в виде самостоятельных детей. После их отъезда Истерд вздохнула с облегчением. Так было лучше. Меньше пустой болтовни и бессмысленных церемоний.
Она подошла к сундуку с вещами, что привезла с родины. К нему не притрагивались ни слуги, ни дамы, а ключ Истерд носила на шее. Она опустилась на колени, вытащила из-под ворота платья длинный шнурок и отперла замок.
– Ну же, где они?
Руки торопливо перебирали фибулы и гребни, пальцы путались в нитях жемчуга, серебряных цепочках и стеклянных бусах. Были здесь и ножи в плотных, богато инкрустированных ножнах – лучших инструментов для ведения хозяйства никто, кроме мецев и рундов, не придумал. Наконец, под несколькими расшитыми поясами, почти на самом дне, Истерд нашарила нужный мешок.
– Ну-ка…
Она по привычке воровато зыркнула по сторонам. Хотя дверь была заперта, Истерд давно приучилась искать лишние глаза и уши. Она захлопнула крышку, развязала шнурок мешочка и высыпала костяные руны в ладонь.