Крестовый поход детей - стр. 4
? Что такое Венеция?
– Это город.
– Города с таким названием не существует. Я знаю все города, и ни один не называется так, как ты говоришь.
Мужчина под грязным покрывалом вздохнул.
– Насколько хорошо ты знаком с внешним миром?
Управляющий гордо выпятил грудь.
– Мне случалось путешествовать. Я знаю города Высоких палаццо и те, что расположены вокруг Железных врат.
– Когда ты говоришь «города», что ты имеешь в виду?
Управляющий пожал плечами.
– Что для тебя город? – продолжал настаивать незнакомец.
– Ну это же все знают.
– И все же ответь мне.
– Город… ну, город – это много людей, которые живут вместе. Как мы.
– Ты имеешь в виду «племя».
– Нет! Племя – это… это как пираты или как индейцы. Это только куча дикарей. А город – это когда объединяются цивилизованные люди.
– И ты глава этого… города? Ты мэр?
– Нет. Я только Управляющий. В период Чрезвычайного положения мэра нет. Но когда оно закончится, мы изберем мэра. С выборами, агитацией и всем прочим. Но на данный момент у нас есть только Управляющий, и это я.
Незнакомец медленно обвел своими слепыми глазами стены помещения, как будто мог видеть что-то. Понимающе кивнул.
Изумленный Управляющий пристально смотрел на него.
– Сколько вас?
– Зачем тебе это знать?
– Думаешь, я смогу как-то навредить вам, если узнаю? Это что, такая важная информация? Я один, я ранен. Я слеп. Какой вред могу я вам нанести? Подозреваю, что у входа в эту комнату стоит по меньшей мере двое стражников, готовых продырявить меня пиками, как только я попытаюсь выйти отсюда.
– Трое, – соврал Управляющий. – Стражников трое. И у них не пики. У них пистолеты, – добавил он, стараясь придать своим словам естественно гордый тон.
Незнакомец покачал головой.
– Их двое. Они молоды, неопытны и вооружены пиками. У того, что помладше, болит живот, и ему давно уже пора сходить в уборную, но он боится, что ты накажешь его за то, что он оставил пост. И я рекомендую тебе позволить ему сходить туда, потому что иначе воздух здесь станет невыносимым.
Управляющий вытаращил глаза.
– Что же касается их пистолетов, – продолжал незнакомец, – то они ненастоящие. В мои времена их называли пугачами. От них много шума и никакого вреда.
Он закрыл глаза. Эти странные белые глаза, от которых Управляющего била дрожь.
Потом незнакомец прошептал:
– Сколько тебе лет?
– Почему ты спрашиваешь?
– Пожалуйста, скажи мне, сколько тебе лет.
– Двадцать пять, – пробормотал Управляющий.
Незнакомец долго обдумывал эту информацию.
Лицо его собеседника, покрытое юношеской бородкой, покраснело от волнения.
– Почему ты так нервничаешь? – деликатно спросил его незнакомец.
– Я не нервничаю.
– Это чувствуется по твоему поту, – парировал тот. – Так сколько вас? Из скольких людей состоит ваш город?
– Почему я должен говорить тебе это?
– Потому что я тебя об этом спрашиваю. И потому что я не способен использовать эту информацию против вас. Посмотри на меня.
Управляющий подчинился этому приказу. Он никогда не видел настолько старого человека. Самым взрослым человеком в Городе была Мать милосердия, а до нее самой взрослой была Мама, которая спасла их во время Чрезвычайного положения.
Но Мама была старше этих потерявшихся детей едва ли на десяток лет и умерла молодой.
А этот человек был стар.
Такая же длинная нестриженая борода была у главного героя истории, которую рассказывала Мама, – истории человека, пустившегося в охоте за огромным белым китом до самого края мира.