Крестовые походы. Под сенью креста - стр. 41

Вернемся, однако, к крестовому походу. Феодал объявлял о своем стремлении отправиться в вооруженное паломничество в Святую Землю, принимая крест. Само принятие креста считалось делом сугубо личным, так сказать, движением души. Но вассалитет, вошедший в дворянскую плоть и кровь, и здесь оказывал сильнейшее воздействие. Если герцог или граф принимал крест, большинство вассалов тут же следовало его примеру – из чувства долга или опасаясь немилости. В этом отношении весьма интересно свидетельство Жана де Жуанвиля, записавшего разговор двух рыцарей накануне Восьмого крестового похода. На вопрос собеседника, нужно ли им отправляться в поход, второй рыцарь заметил: «Если мы не примем крест, мы потеряем благосклонность короля; если же мы примем крест, мы потеряем благосклонность Господа Бога, поскольку сделано это будет не для Него, а только из-за боязни огорчить короля». Как же в этом случае поступили рыцари? Правильно, отправились в поход.

Само собой, чем ниже стоял сеньор на феодальной иерархической лестнице, тем меньшим влиянием он пользовался, однако суть дела от этого не менялась. Существует бесчисленное количество свидетельств о том, как тот или иной епископ, барон или другой сеньор принимал крест – и немедленно то же делали его домочадцы и вассалы. Такая практика сложилась уже перед Первым крестовым походом. Его серьезной особенностью было лишь то, что в нем не принял участия ни один из суверенных христианских государей[28], что в более позднее время стало почти правилом. И Первый крестовый поход уникален не только своим размахом, небывалым энтузиазмом крестоносцев и завершившим его грандиозным успехом. Он оказался единственным в своем роде, лишенным хотя бы какого-либо элемента единоначалия, соединив в одном войске нескольких совершенно независимых феодальных князей. Кто же были они – вожди Первого крестового похода, и кого они повели за собой?

Еще на Клермонском соборе Урбан II определил дату выступления в поход – 15 августа 1096 года – и место общего сбора крестоносного воинства – Константинополь. Путь к столице греческой империи каждый руководитель отряда был волен выбирать себе сам. Однако уже в процессе подготовки сформировалось четыре основных центра сбора рыцарских ополчений. Это были: Северная Франция (позднее к северофранцузскому примкнуло фландрское войско); Лотарингия – территория со смешанным франко-германским населением; Южная Франция, т. е. Лангедок и Прованс – в то время практически независимая от французской короны, и населенная преимущественно провансальцами – народом, так и не ставшим нацией, однако в XI веке четко отделявшим себя от французов, а по языку и культуре близким к итальянцам; Южная Италия – территория, незадолго до этого завоеванная норманнами во главе с Робертом Гвискаром. У каждого из ополчений были свои руководители, у каждого лидера – свои интересы и амбиции.

Машины крестоносцев для штурма крепостей. Гравюра Г. Доре

Самым пестрым по составу и количеству независимых вождей было Северное войско. Во главе собственно французских феодалов стояли граф Гуго де Вермандуа и Стефан, граф Блуаский и Шартрский. Первый из них был, пожалуй, самым знатным из всех участников Первого крестового похода, поскольку был родным братом французского короля Филиппа I. Вполне вероятно, что поначалу он предполагал возглавить всю Северную армию; однако ни его личные качества, ни реальные возможности (а богатством он уступал тому же графу Стефану) не позволили ему этого сделать. Обиженный граф решил отколоться и отправился с небольшой дружиной в Константинополь морским путем. Увы, ему не слишком повезло. Корабль, на котором плыл Гуго де Вермандуа, потерпел крушение у берегов Греции; сам граф спасся только чудом и в результате прибыл в византийскую столицу лишь с небольшим отрядом рыцарей и почти без средств к существованию. Впоследствии он играл в походе самую минимальную роль.