Крестоносец - стр. 55

– Как давно служишь ты моему брату?

– Одиннадцать лет, мадам.

– Долгий срок. Можно спросить, сколько тебе лет?

– Тридцать, мадам. В августе исполнилось. – Я помялся, потом отважился: – А вам?

– Двадцать четыре. – Она искоса посмотрела на меня. – Ты женат, сэр Руфус?

– Нет, госпожа. Пока еще не встретил подходящую даму.

– А как ты поймешь, что эта встреча произошла?

Взгляд ее был вызывающим, но при этом игривым.

Я с трудом выдержал его. Она была так близко, только руку протяни, и мы вели речь о любви и желании.

– По правде говоря, госпожа, я и сам не знаю.

– Нерешительность – верный путь к поражению, когда дело касается женщин, – со смехом промолвила Джоанна.

– Может быть, госпожа, но так безопаснее.

Я вообразил свое унижение, если я попробую взять ее за руку и получу отказ.

– На поле боя тебе приходится идти на риск, сэр Руфус.

– Разумеется, госпожа. – Я в замешательстве посмотрел на нее. – На войне иначе не бывает.

– В любви то же самое.

Мне показалось, будто щеки у нее слегка порозовели.

Нашу беседу прервал Ричард, разобравшийся со своим делом. Он громогласно обвинил меня в похищении сестры. То была шутка, конечно, но я обрадовался тому, что король не пригляделся ко мне пристальнее. Совет де Бетюна крутился в моей голове, но я отмахивался от него. Я мог думать только о Джоанне и о том, когда случится наша следующая встреча.

Кольчуга звякнула на мне, когда я затопал ногами, стараясь разогнать кровь. Стояло раннее утро, и в вымощенном камнем коридоре дома де Муэка было зябко.

– Пальцы онемели? – шепнул с противоположной стороны входа в часовню де Бетюн. – Мои как каменные.

– Король, наверное, совсем окоченел, – отозвался я.

– Возможно. Зато он ближе к Богу.

Наши взгляды обратились на дверь. За ней, распростершись перед алтарем, нагой, как в день появления на свет, лежал Ричард. Он пришел недавно, чтобы понести епитимью за свои грехи. Мы стояли на страже, не пуская никого, кроме церковников.

Де Бетюн только что рассказал мне, как подобным же образом приносил раскаяние брат Ричарда, Молодой Король, много лет назад. Это был крайний способ испросить прощения, который казался мне не слишком подобающим для монарха. Но я напомнил себе, что нельзя было и представить, в какой разгул пустится король после взятия Мессины. Ричард всегда любил вино и, когда взгляд его западал на какую-нибудь из них, женщин. Однако в те дни дело обстояло хуже, чем когда-либо. Ночь за ночью он напивался до бесчувствия. Ему приглянулась одна красивая служанка, наполовину сарацинка, и он проводил с ней ночи напролет в своей опочивальне.

Но прошлым вечером все резко изменилось. Заявив, что хочет проветрить голову, король приказал мне сопровождать его во время верховой прогулки. Обрадованный хоть какому-то возвращению к прежней жизни и – кто знает? – возможности уговорить короля навестить Джоанну, с которой мы не виделись вот уже несколько недель, я велел Рису и Филипу седлать коней.

Когда мы выехали на улицу, сарацинку как раз выпроваживали из парадной двери. Лицо ее было залито слезами; заметив Ричарда, она окликнула его.

Помрачнев, он позволил ей подойти. Даже опечаленная, девушка была ослепительно хороша. Они обменялись парой слов, служанка протянула руку, которую он неловко погладил, потом сбивчиво попрощался и тронул коня. Пробежав несколько шагов вслед за ним, она остановилась. Слезы снова потекли по ее щекам.