Крестоносец - стр. 3

Генри замотал головой, но я разглядел в глазах проблеск. Он солгал.

– Несколько месяцев назад ты разговаривал с рыцарем по имени Роберт Фиц-Алдельм.

Королевская свита проезжала через Саутгемптон перед коронацией, и мой враг не терял времени даром. Даже будь у меня сомнения, неприкрытый страх во взгляде Генри развеял бы их. Вот тот, кто мне нужен, решил я, и продолжил:

– Фиц-Алдельм спрашивал про смерть своего брата, приключившуюся семь лет назад в таверне неподалеку.

Той ночью я убил одного из братьев Фиц-Алдельмов и заслужил пожизненную ненависть другого, Роберта. Я пришел в это место позаботиться о том, чтобы его свидетель, Генри, не поставил под удар мое положение при королевском дворе.

– Ну? – Я кольнул жандарма кинжалом.

– Я говорил с Фиц-Алдельмом. Да, сэр.

– Ты поклялся, что видел меня – меня! – близ той самой таверны.

– Ва… вас, сэр? – Он избегал встречаться со мной взглядом.

Я сжал его подбородок и заставил поднять голову.

– Так утверждает Фиц-Алдельм.

Взгляд его уперся в меня, потом скользнул в сторону.

– Я… я обознался, сэр. Это было давно. Память у меня не та, что прежде.

– Ты в жизни меня не видел и присягнешь в этом перед любым, кто спросит.

– Охотно, сэр, – пробормотал он. – Охотно.

– Это тебе за молчание. – Я извлек кошель, хранившийся у меня за поясом после выезда из Лондона, и помахал им перед носом Генри. – Тут жалованье жандарма за три года.

Впервые – подобие улыбки.

– Ни звука не сорвется с моих уст, сэр. Душой клянусь. Пусть меня заберет Сатана, если я вру.

Наступил миг, которого я боялся с той самой поры, как начал охоту на единственного человека, если не считать Фиц-Алдельма, – человека, знавшего или подозревавшего о моей тщательно оберегаемой тайне. Все еще не отваживаясь совершить задуманное, я посмотрел на Риса. Парень, мрачный от подозрений, послал мне взгляд, в котором читалось: «Не верю я ему». Я снова посмотрел на Генри, который заискивающе улыбнулся.

Я подумал про Фиц-Алдельма и его неутолимую ненависть. Он не смирится просто так, если Генри изменит показания.

– У тебя жена и ребенок, – сказал я, благодаря Бога за то, что их нет в доме.

Сильный страх исказил его лицо.

– Да, сэр. Дитенку всего три месяца от роду. Наш первенец, мальчик. Они пошли навестить ее мать.

– Это близко?

– На другом конце города, сэр.

– Когда они вернутся?

– Только утром, сэр.

Я с огромным облегчением выдохнул и спросил:

– Они дороги тебе?

– Да, сэр. – Голос его дрогнул. – Они для меня – все. Не причиняйте им вреда, умоляю!

Я содрогнулся от отвращения при мысли о том, что способен угрожать двум безвинным созданиям. И внезапно принял решение.

– Им не причинят зла, – сказал я. – Клянусь тебе Христом распятым.

Генри издал вздох облегчения, и мы с Рисом обменялись многозначительными взглядами. Затем мой кинжал рассек Генри горло слева направо.

Его глаза, расширившиеся от удивления и боли, встретились с моими. Говорить он не мог. Я тоже. На меня брызнула горячая кровь. Генри задергался и напрягся, но Рис крепко держал его. Жизнь утекла из жандарма, и он безвольно опустился на пол. Когда Рис отпустил его, послышался глухой стук.

Будто догадавшись о судьбе хозяина, пес заскулил.

Мы с Рисом смотрели друг на друга поверх трупа Генри.

– Я убил его.

У меня тряслись руки.

– Убили, – деловито согласился Рис.