Крестная мать - стр. 39
– Веня! – крик вырвался из глубины души. – Разве можно так подкрадываться?!
Она попятилась к креслу, чтобы загородить испачканную блузку, попутно споткнулась снова, и духи, рамки, подсвечники, – словом, все, что создавало домашний уют, – со звоном полетело с комода.
– Так я это… В дверь звонил… – Веня, красный, как бубновая масть, смущенно прикрыл глаза ладонью. – Я и стучал… Да это, Наташка… Ну, в смысле, прихожу с суток, а она – «Нюрку бы за руль после вчерашнего»… Да не, я ничего, каждый может расслабиться… В смысле… Ну, я подумал, может, подбросить твоих в школу, они вон уже у подъезда…
Веня переливался багрянцем и бормотал так испуганно, что у Анны отлегло.
– Да, конечно, – она отдышалась, незаметно швырнула главную улику за кресло и нашла в себе силы улыбнуться. – Прости, я обычно не пью…
– Я знаю, знаю! – торопливо закивал Веня. – Нелли Марковна может что угодно про тебя выдумывать, я-то тебя знаю с детства! Ты не такая. И в плане… Ну, знаешь… Разборчивости в личной жизни…
Ну, спасибо, Нелли Марковна! Анна сжала зубы. Вот кого надо нанимать в казино на ресепшн. Человек, который прожил всю сознательную жизнь на первом этаже, да еще и в советские годы, не сравнится ни с одной камерой наблюдения. Тут вам и функция распознавания лиц, и автоматическое додумывание досье с неизменными пометками о наркомании, алкоголизме и проституции, и участковый на быстром наборе… Что там Молот? Качков уже никто не боится, в них стероидов больше, чем в магазинной курице. То ли дело подъездные бабки! Вот самый страшный кошмар любого, кто хоть раз задумывался о конфиденциальности.
У Анны даже сомнений не возникло: не пройдет и недели, как весь местный пенсионный бомонд заговорит о том, что Веня наведывался в ее спальню, когда детей не было дома.
– Веничка, ты меня очень выручишь, – Анна старалась говорить мягко и не запускать внутрь крамольные тезисы Раскольникова. – Я бы сама, но… Голова ужасно раскалывается. Погоди, я только накину что-нибудь.
Веня покраснел еще сильнее, хотя еще секунду назад Анне казалось, что более насыщенного оттенка алого не существует в природе. Осознав, что никто на ее «сомнительные прелести» и сегодня покушаться не станет, Анна отбросила одеяло и взялась за халат.
– Может, тебе таблетку от головы принести? – смущенно произнес Веня, разглядывая пол под ногами.
– Нет, что ты! У меня в сумочке… – отмахнулась Анна, застегивая пуговицы халата.
– Так давай передам… – Веня шагнул к стулу, на котором потертым кожаным укором болталась верная спутница Анны.
– Не-е-ет!..
Пожалуй, даже вратарь в полете к дальнему верхнему углу ворот после пенальти был бы не так стремителен, как Анна. Она бросилась наперерез, позабыв про все: здравый смысл, приличия и халат. С силой вырвала сумочку из рук Вени и… Словом, зря она так торопилась. Взгляд Вени намертво приклеился тем самым «сомнительным прелестям», которые повергли в уныние Барса. Анна же, не зарекомендовавшая себя успешным жонглером, попытку удержать и пояс, и сумочку, провалила. Стыд победил, уложил страх перед законом на обе лопатки и еще попрыгал сверху: прижимая к себе махровую ткань, Анна в бессилии наблюдала, как валится на пол все содержимое ее тревожного чемоданчика. Пластыри, салфетки, спицы, пряжа… Она ведь все вытерла вчера? Нет? Ведь Веня не из тех великих сыщиков, которые могут по запаху и трем пылинкам рассказать всю подноготную подозреваемого? Господи, салфетки!!! Она ведь вытиралась еще и по дороге домой, увидела в зеркале брызги…Сложила все в пакетик, пакетик – в сумочку… Даже в подпитии Анна Ледонидовна Пачина помнила об аккуратности. И вот теперь она вместе с Веней смотрела на этот маленький сверток. И сквозь прозрачный целлофан ей мерещились протоколы, допросы, холод наручников и губительный запах СИЗО. Следы крови. У нее, образцовой матери, примерной домохозяйки, приличной женщины… Стоп. Женщины! Конечно!