Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - стр. 26
Имя афинского герцога оживило в моей памяти не самые приятные воспоминания.
– Нерио всегда боялся турок больше, чем василевсов, и я не уверен, что он решится действовать открыто против султана, – засомневался я. – К тому же есть определенные осложнения личного характера…
– Понимаю твои опасения, – уловил мой намек Константин и, подлив себе немного вина, продолжил. – Нерио не забыл, что я поддерживал его противников в борьбе за афинский престол, однако он должен понимать, какая опасность нависла над его княжеством со стороны османов. Старые счеты должны остаться позади, главное, что сейчас наши цели совпадают. Он нуждается в союзе с нами не меньше меня, поэтому я надеюсь на его помощь.
– История показала, что Нерио слаб и ненадежен, – упорствовал я. – Не следует полагаться на него полностью. Он до сих пор правит лишь по милости султана.
– Именно поэтому он и будет действовать заодно с нами. Ему известен переменчивый нрав турецкого правителя.
Осушив свой кубок, Константин посмотрел на меня и спросил:
– Что скажешь, Георгий? Ты одобряешь мой план?
Помолчав несколько секунд, я промолвил:
– Я больше дипломат, нежели воин, и не могу рассуждать о таких вещах, как военная стратегия, однако вполне представляю себе политические последствия этого шага.
– Продолжай. – Константин не сводил с меня глаз.
– С одной стороны, вы без борьбы уступаете престол своему брату Феодору. Однако война, которую вы развяжете на Пелопоннесе против турок и латинян, объединит греческие города под вашей рукой и обеспечит верность армии. Ваши победы сделают вас кумиром народа, в то время как ошибки Феодора могут подорвать его авторитет.
– Ты неисправим, Георгий, – рассмеялся Константин. – Во всем ищешь политическую выгоду.
– Просто я слишком хорошо знаю характер вашего брата и понимаю, чего ждут люди от своего правителя, – объяснил я, по примеру Константина наполняя свою чашу янтарным вином, которое источало аромат императорских виноградников. – Если военная удача будет на вашей стороне и Балканы вернутся в состав империи, то это станет первым шагом к восстановлению нашего государства. Греки не забыли о своем великом прошлом и мечтают вернуть его.
– Многое может возродиться из того, что уже умерло22, – задумчиво кивнул Константин.
Я поставил чашу на стол, так и не притронувшись к напитку.
– Следует понимать, что это возможно лишь в том случае, если крестовый поход закончится удачно, – заметил я. – В противном случае Мурад обрушится на вас со всей силой, и тогда помощи ждать будет неоткуда. В одиночку удержать Балканы невозможно, а участь тех, кто вздумает сопротивляться османам, слишком хорошо известна.
Константин продолжал смотреть на меня, но мысли его, кажется, были уже далеко за Эгейским морем, где находились благодатные земли Морейского деспотата. Когда я закончил свою речь, он промолвил:
– Я понимаю, чем рискую, Георгий. Но теперь нет места колебаниям. Либо я сделаю что задумал, либо буду до конца своих дней сожалеть об упущенной возможности вернуть наши исконные земли, где продолжают жить тысячи православных греков. Малодушие – лежать, если ты можешь подняться!23
Я знал Константина с раннего детства и не раз видел огонь, который вспыхивал в его глазах. Он был полон решимости совершить задуманное, и если бы я даже захотел, то не смог бы его остановить.