Крест на ладони - стр. 3

Марина смотрела по сторонам и сравнивала свои старые впечатления и новые: «Город определенно растет. Вон тех высоких домов не было, а рядом еще краны работают. Как там дедовский дом, не собираются ли его сносить?» У Евгения, между тем, нашлась и хорошая новость.

– Мы получили письмо от ветерана Второй мировой Ивана Ивановича Фомина, который утверждает, что воевал вместе с Александром Сушковым, и был этот Сушков как раз примерно с 18 года рождения, недоучившийся студент из Новосибирского пединститута. В сорок пятом в Праге они расстались, но еще несколько лет переписывались. А потом письмо вернулось со штампом «Адресат выбыл».

– Надо бы съездить к нему, узнать подробности. Это далеко?

– Нет, в Ордынке. Я уже съездил, поговорил. Старик так расчувствовался, когда рассказывал о друге, что старшина Сушков ему просто жизнь спас, так как был уже опытный солдат, а Фомин совсем мальчишка.

– Сколько же лет этому ветерану? Можно ли доверять его памяти?

– Он вполне бодрый, хотя ему 76. А главное, что он регулярно выступал перед школьниками и еще лет двадцать назад записал свои воспоминания, чтобы не путаться. Я скопировал то, что относится к Сушкову. Он очень сокрушался, что такого хорошего человека репрессировали, и наотрез отказался от вознаграждения. Сказал, что считает своим долгом помочь дочери фронтового друга. Да, благодаря ему, мы теперь имеем фото Елены.

– Что же вы сразу не сказали?! – воскликнула Марина. – Где фотография?

– Вот, я скопировал и увеличил.

Марина выхватила фотографию из пакета, но была глубоко разочарована. На снимке, сделанном каким-то заезжим фотографом, была семья Сушковых на фоне плетня под деревом без листвы. Елена Ивановна была в старомодном длинном платье, Александр Ильич и Галина Игнатовна – в строгих темных костюмах, как на работе, только белый кокон с кружевным уголком на руках у женщины оживлял картину. Это, надо думать, и была Елена. Серьезные лица женщин и мужчины можно было разглядеть, но то маленькое кругленькое, что едва выглядывало из пеленок, никакой идентификации не поддавалось.

– Это весна 1951 года, – уверенно определила Марина.

– Да, начало мая, там подписано. А как вы догадались? – искренне удивился Евгений.

– Вычислила по возрасту ребенка и пейзажу: снега нет, но и листьев – тоже, а осень исключается, в год дети уже ножками ходят, а не в пеленках лежат.

– Да, очень логично. Я даже начинаю верить, что вы расколете этот ребус.

– Спасибо, Евгений! Ваши бы слова, да Богу в уши! – Марина не стала распространяться, как она консультировалась у мамы в определении возраста маленьких детей, даже кое-что конспектировала для памяти. А про сибирскую погоду папа ей целую лекцию прочитал. Она знала, что зима здесь с ноября по март, а снег может пойти и в конце сентября, и в начале июня. Хотя может быть и жарко, вот как сегодня, например.

– Знаете, Евгений, я думаю, что рассказ ветерана понравится читателям. Давайте к нему вместе съездим, я сфотографирую его. Если денег не взял, подарим ему что-нибудь в качестве премии. Он в чем больше нуждается, как вы думаете?

– Иван Иванович мне жаловался, что не может найти ТЭН к чайнику.

– Отлично, купим ему электрочайник! Он один живет?

– Нет вдвоем с женой, а сын с семьей отдельно, но там же в Ордынке.