Кремлевская пуля - стр. 3
– Вы так спокойно об этом рассуждаете! – Попов покачал головой.
– Во-первых, еще ничего не произошло, а во-вторых, вы так и не объяснили мне, что лично я должен сделать для того, чтобы этого не произошло, – сказал Лев Иванович.
Алексей Юрьевич помолчал, подумал, а потом спросил:
– Вы помните доклад, который написали для меня?
– Еще бы! – воскликнул Гуров. – Такое не забывается! Но ведь там всю верхушку взяли? – Попов ему ничего не ответил, и сыщик все понял: – Так! Ну и кого же вы отпустили? Я понимаю, что за возможность выехать за границу данные персонажи отдали большую часть награбленного, но тогда какого черта нужно было вообще затевать эту кадриль вприсядку?
– Ой, Лев Иванович, вы меня уже цитируете! – Степан негромко рассмеялся.
Он уже закончил все свои дела и теперь тихонько сидел рядом с сыщиком.
Взбешенный Гуров толкнул его в плечо так, что тот свалился набок, кажется, понял, что сказал лишнее, и быстро отполз в кусты.
– Поймите, привлечение их к уголовной ответственности могло вызвать широкий международный резонанс… – начал было Попов, но Гуров вскочил на ноги и перебил его:
– Хватит! Речь шла о деле, которое из-за масштаба хищений могло представлять угрозу национальной безопасности страны. Это практически измена Родине! А вы мне о международном резонансе! Сколько еще мы будем жить, постоянно оглядываясь на Запад? Почему за границей для дачи показаний могут вызывать в суд даже премьер-министров и президентов? Китайцы своих студентов на площади Тяньаньмэнь расстреляли, и что? Мир ужаснулся, а потом? Да кто им сейчас об этом даже напомнить решится? Америка в каждую щель лезет! На ее счету миллионы загубленных жизней! А мы со своими собственными ворюгами не можем разобраться по закону, потому что международный резонанс! С человеком обращаются так, как он позволяет. К стране это тоже относится. До каких пор мы будем позволять так с собой обращаться?! Мы что, в долг взяли и не отдаем, живем на милостыньку, которую нам подают добрые дяденьки с Запада? Без них пропадем? – Гуров вскочил, быстро подошел к воде, нагнулся и умылся.
Он почувствовал, что немного успокоился, и потребовал:
– Степан, вези меня назад! Или мне вплавь добираться?
– Лев Иванович, присядьте и послушайте меня, – тихо попросил его Попов. – Будь моя воля, расстрелял бы их собственной рукой, но не я принимаю решение. То, что они уже за рубежом, – это данность, с которой мы ничего сделать не можем.
Гуров и сам понял, что совершенно напрасно сорвался на Алексея Юрьевича, который уж точно не был ни в чем виноват.
Он действительно присел рядом с ним и буркнул:
– Извините! Просто эту мерзость душа не принимает. Как я понимаю, их, униженных и оскорбленных, – там уже пригрели. Люди они очень информированные. Значит, все нужные сведения из них вытянули. Хотя и напрягаться-то не пришлось, сами все, что знали, с готовностью выложили! А в России у этих сволочей обязательно остались свои, не выявленные нами люди. Не исключено, что и среди ваших же коллег, которые сообщают им обо всем, что происходит. Поэтому они в курсе событий.
Попов сидел молча и смотрел на огонь. Лицо его было осунувшимся и бесконечно усталым.
– Так что вы от меня хотите? – Гуров вздохнул. – Я пока могу дать вам только свое видение ситуации. Если дело лишь в пакете законов, то у нас есть жесткие временные рамки. Все должно произойти до девятнадцатого мая, причем только на территории России. Ни одна страна, даже с самым сумасшедшим лидером во главе, на такое не пойдет. Как это случится? Здесь я могу вам точно сказать – убийство должно быть публичным, и только таким! Чтобы масса журналистов, в том числе и зарубежных, присутствовала! Чтобы потом нельзя было сказать, что ранение было легким или тяжелым, но президент выжил. Весь мир должен убедиться в том, что он действительно погиб. Только тогда эта затея имеет смысл. Так что нужно просто откорректировать рабочий график президента на этот период, исключить из него публичные мероприятия. Кстати, он сам-то в курсе ваших ощущений?