Кремль 2222. Спартак - стр. 36

– Это дикий табак. Его «лесные» на полянах собирали. А нам он в виде дани поставлялся. – Латыпов, не скрывая усмешки, коротко взглянул на сержанта. – Учти – он, может, какой заговоренный. Курнешь – и скопытишься.

– Ну, если только на пару с тобой. Но вообще-то я не знал про такой табак.

Сергей промолчал. Подобный табак полагался офицерскому составу. Илья его получал по нормам вещевого довольствия. Однако брат не курил. И мать передавала табак Сергею. Посвящать в эти маленькие «семейные тайны» Бугра старшина не собирался. Но тот заговорил сам:

– Слушай, а ведь Илья с группой в какой-то дальний рейд ушел? Не знаешь, куда?

– Откуда же мне знать? Мы с ним секретную информацию не обсуждали. Да и вообще почти не разговаривали.

– Понятно. Жаль, – не совсем впопад изрек сержант. – Ну что, топаем в Капитолий?

– Топаем.

Сергей сделал последнюю затяжку, досмолив самокрутку до конца – так, что обожгло пальцы. Но лицо его осталось неподвижным и спокойным.

«Доложит Бугор Якубу про палаш и шлем, как пить дать – доложит, – подумал, растирая крошечный остаток цигарки в руке. Автоматическая привычка, из числа тех, что вырабатываются годами – нельзя в разведке оставлять следов. Окурок, это тоже след. – Навершие из орла, конечно, не только у Ильи на оружии было. Но вряд ли Якуб поверит, что я не сумел опознать свою работу… Нда-а… Придется самому доложить о гибели Ильи и группы, пока сержант не опередил. Так ведь и спалиться можно. А мне никак нельзя палиться. Потому что теперь мне есть о ком заботиться».

Он имел в виду маленькую дочь Маришку, которую воспитывал один с самого рождения – ведь жена умерла при родах. Точнее, воспитывала Маришку бабушка, а он, так сказать, принимал посильное участие. Но теперь дочка полностью на его попечении и ответственности.

А о Глаше старшина Латыпов в тот момент ничего такого не думал. Разве что не шли из памяти ее глаза. Огромные, как лесные озера, до дна наполненные болью и отчаяньем…

Когда Марфа заглянула в кабинет старшины, тот сидел за столом и что-то записывал в толстой синей тетради. Ключница знала, что это бухгалтерская книга, а в таких случаях говорить под руку нельзя. Поэтому скромно встала у порога, но Гермес, видимо, уже закончил работу. Захлопнув тетрадь, он положил ее в сейф, закрыл дверцу на ключ и лишь потом рассеянно спросил:

– Ну, чего там у тебя?

– Да я по поводу тату у Тимохи.

– Какого тату?

– Помнишь, я говорила, у него на плече рисунок выколот? Но он тогда грязью замазан был.

– Ну, помню.

– Так вот, когда Тимоху в прачечной мыли, разглядела я, что там за птица.

– Ну-у? – старшина оживился. – И какая?

– Орел у него выколот.

– Орел? Орел, значит… – Гермес помолчал, в задумчивости почесывая бородку. – Странная наколка для «лесного». Таких птиц в Москве давным-давно не водится. А ты уверена, что это именно орел? Где ты их раньше видела?

– Живых не видела, – сказала Марфа. – Зато других видела. Помнишь, к нам в прошлом году приезжала делегация капитолийцев?

– Конечно, помню.

– Так вот, у них была такая штука… ну, на палке, на ней была фигурка орла. Мне Степан тогда сказал, что это орел.

– Фигурка орла на палке?.. Такая штука называется штандарт. Да, теперь вспоминаю. Фигуру орла капитолийцы изображают на своем гербе… – Гермес, наклонив голову, настороженно взглянул на помощницу. – Постой. Ты думаешь, что Тимоха из Капитолия?