Кража в особо крупных чувствах - стр. 45

И две мысли в гудящей голове.

Первая – охренеть, как он умеет, оказывается. Даже не подозревал в себе таких талантов. И вот вообще же не понимал, как он это делал. Все как-то естественно и само собой. Будто он точно знает, как это делать с Элей. Именно с ней. С другими и не хотелось особо.

И вторая. Непременно и обязательно надо, чтобы это случилось с ней, когда они будут вместе. Он в ней, а она кончает.

Ох. От такой перспективы, от того, что он сам будет чувствовать, когда она под ним будет вот так вздрагивать, как она будет пульсировать, вся тугая и горячая, Петр едва не совершил прямо противоположное.

Черт, в какой стороне от кровати валяются его штаны, в кармане которых приготовлен презерватив?!

***

– Теперь я оправдала твои ожидания?

Петр вздохнул – и прижал дрогнувшую руку Эли к своей груди.

– Значит, не простила.

Она потерлась щекой о его плечо.

– Простила. Я искренне спрашиваю. Тебе было хорошо со мной?

– А тебе? – он повернул голову, чтобы видеть ее лицо. Какой у нее роскошный румянец. Просто вот... Который от Петра быстро убрали – Эля спрятала лицо куда-то ему в изгиб шеи, и теперь он видел только светлую макушку. И оттуда услышал тихое: «Да».

И снова наступила тишина. Которую вообще не хотелось ничем нарушать. Но она была нарушена самым бытовым и неромантичным образом – у Петра заурчало в животе.

Эля рассмеялась и снова потерлась теперь уже носом о его плечо.

– Пирог будет на десерт. А в качестве основного блюда у меня курица, тушенная с картошкой. Только я, по-моему, с перцем переборщила – получилось немного остро.

– Я люблю острое.

– Тогда пошли ужинать?

– Пошли.

Эля быстро села и уже собралась откидывать одеяло – а потом замерла. Покосилась на Петра.

– Отвернись.

– Да ладно?

Роскошный румянец в сочетании с гневно сверкающими голубыми глазами и растрепанной светловолосой шевелюрой смотрелся особенно шикарно.

– Петя!

Он тоже сел, оперся спиной об изголовье кровати, сложил руки на груди.

– Ты меня стесняешься, что ли? После… всего? Реально стесняешься?

Она как-то по-детски шмыгнула носом.

– Я… ну я просто еще не привыкла. Петь.. Ну пожалуйста.

Ему от этого «Я еще не привыкла» стало ужасно тепло. Как и от того, что она называет его «Петя». Терпеть не мог этой формы своего имени, а когда она говорит – тепло.

– Хорошо. Я закрою глаза.

И в самом деле зажмурился.

Эля бдительно помахала перед его лицом рукой – и лишь после этого откинула одеяло и спустила ноги с кровати.

И факт того, что за ней наблюдают, она обнаружила, когда подняла с пола свою одежду.

– Ты подглядываешь! – взвизгнула она.

Петр перестал притворяться и открыл глаза.

– На тебя нельзя не смотреть.

Она какое-то время смотрела на него, замерев, широко раскрыв глаза и прижимая к груди одежду. А потом, вспыхнув, кажется, еще ярче, – развернулась и бросилась из спальни.

Вот так даже и не скажешь сразу – какой ракурс лучше: фронтальный или противоположный. Надо будет после ужина всесторонне рассмотреть Элину Константиновну. И Петр неожиданно для себя довольно и легко рассмеялся.

***

Он остался у Эли на ночь. Ну потому что уйти от нее было решительно невозможно. Вот просто словно дверь входную заперли. А на самом деле, не хотелось уходить – и все тут. Что ему делать дома, когда здесь можно есть вкусный свежий приготовленный ужин и слушать байки Эли про учебу в художественном училище. Таки фраза «У вас снова натурщицу изнасиловали» не на пустом месте родилась.