Кратолюция. 1.3.2. Флэш Пинтииба |2| - стр. 34
Он прошел по коридору с сочными красно-коричневыми коврами, картинами с изображенными выжимками мирной жизни, которые очищали его от токсинов рутины непредсказуемости и смерти. И с этой задорной идейкой он зашел в покои, где подле иллюминатора сидела сложа руки на коленях девушка в темно-красном платье с капюшоном на голове.
У Джамируддина замигало сознание. Мужчина будто бы становился сам не свой. Не человеком с мазками живого атрибута, а простым юношей, прозрачным душой, амбициозным и наивным.
– Здравствуй, Джамируддин.
Кровь Джамируддина в момент приветствия щекотала сосуды.
– Здравствуй, Ася.
Джамируддин запер двустворчатый люк за собой, взял потертый деревянный стул со спинкой и сел напротив нее.
– Ты меня редко посещаешь. Редко вспоминаешь обо мне.
– Я. Ну да. Не взыщи строго. Очень сложно командовать тысячами людей, когда можно им раскрыть только щепотку правды. Сейчас мы летим на Марс. На полной скорости. Уничтожать Бутан, который после стольких лет высунул голову.
– Ты до сих пор полон решимости свершить загаданное.
– Да. И тайну этого слова из бытующих в измерении нашей цивилизации знаешь только ты.
Девушка встала. Ее лицо было по-прежнему закрыто от Джамируддина. Но он его и не искал, будто почитал себя недостойным такой дерзновенной награды.
Джамируддин молчал, ему было не по себе. И девушка выждала паузу: тревога и ее держала на поводке.
– Джамируддин. Какого Вершителя послали тебе наперерез?
Джамируддин вскочил и уставился в иллюминатор.
«Не такого Вершителя мы ждем».
«Не такого Вершителя мы ждем»…
«Они ждут Вершителя. Все равно… Если бы летел я один, то даже мое ослушание приказа, даже оно все равно бы не стало поводом к препятствию. Депеша об отмене явки „Вершителя“ должна была беспрепятственно достигнуть „Артхашастру-2“. Значит. Кто-то летит, кроме меня. И имя Вершителя не объявлялось… А ближайшим вариантом на уме Заккла было имя „Джамируддин“, которое на слуху даже в вонючих уголках неполисов».
«Не такого Вершителя мы ждем» звучало как «Не этого Вершителя мы ждем». Там не было оценки моих качеств и морали приказов».
И тут Джамируддина вынесло из магического вихря раздумий, его рот распахнулся с умиротворенным тоном:
– Не знаю. Но это не может быть кто попало. Ни Силхет, ни Паливрон, ни Целевдий, ни кто «ли бы» другой.
Джамируддин облокотился на спинку и шепотом перечислял круг за кругом все известные имена ныне здравствующих Вершителей, пока не изрек уже громче:
– Все имена побывали в устах. Но не могу положиться на истину имени ни одного из них.
– Но ты.
– Да. Я все равно лечу на Бутан. На Марс.
Девушке взгрустнулось.
А Джамируддин с неугасаемой тревогой в сердце продолжил:
– Сам посыл этого неведомого Вершителя – это и есть сигнал. Они как бы мне говорят: «А ты думал, что свержение Вишванатана добавит к тебе доверия?», «Если ты подомнешь под себя еще и космические силы в Марсианской зоне»… Вот, чего они боятся. Боятся узурпации мной власти. Им невдомек, что сложно спасать космоцив «Пинтииб», имея в рукаве всего один флот аннигиляторов.
– Но ведь если разобраться…
– Да. Если разобраться, то вся цепочка трагедий мне подыграла. Дворец послал целых три флота аннигиляторов к жалким 85 сотовым станциям ЭПТ у Юпитера. Соков трех флотов хватило бы залить смертью не восемьдесят пять, а восемьдесят пять сотен станций у газового гиганта. Я горел страстью всего лишь успеть… Всего лишь успеть, пока у Юпитера еще обретались бы живые кассумкраты после издевательств аннигиляторов… Но по факту я прилетел к подготовке расправы. Вишванатан тогда сам растерялся: его невнятные маневры носили выжидательный аспект, ведь его флот оказался единственным у Юпитера! 8 марта таинственно исчез «Калам-Благочестивейший», 20 марта разбили наголову «Калам-Всемудрейший». Из-за двойного урона казнили по закону Вершителя Рамасвами. А ведь 18 марта мне было еще двадцать два дня пути до Юпитера! И если вспомнить, то и перед моим ликом он, Вишванатан, тоже растерялся… Он что-то скрывал от меня и от подчиненных, поэтому и мямлил. Хотя со стороны казалось, что он типичная порода некомпетентной свиньи.