Краткий курс по русской истории - стр. 40

. Это уже довольно пространный и стройный церковный судебник. Он повторяет почти те же подсудные Церкви дела и лица, какие перечислены в уставе Владимира, но сухие перечни этого последнего здесь разработаны уже в тщательно формулированные статьи со сложной системой наказаний и по местам, с обозначением самого порядка судопроизводства.

Эта система и этот порядок построены на соотношении понятий греха и преступления. Грех ведает Церковь, преступление – государство. Всякое преступление Церковь считает грехом; но не всякий грех государство считало преступлением. На комбинации этих основных понятий и построен порядок церковного суда в уставе Ярослава. Все дела, определяемые в уставе, можно свести к трем разрядам: 1) дела только греховные, без элемента преступности, напр., употребление воспрещенной церковными правилами пищи, судились исключительно церковной властью без участия судьи княжеского; 2) дела греховно-преступные, воспрещенные и церковными правилами, и гражданскими законами, напр., умычка девиц, разбирались княжеским судьей с участием судьи церковного; наконец, 3) дела третьего разряда были всякие преступления, совершенные церковными людьми, как духовными, так и мирянами. По уставу Владимира таких людей по всем делам ведала церковная власть; но и князь оставлял за собою некоторое участие в суде над ними. Наиболее тяжкие преступления, совершенные церковными людьми, душегубство, татьбу с поличным, судил церковный судья, но с участием княжеского, с которым и делился денежными пенями.

Таково в общих чертах содержание Ярославова устава. Нетрудно заметить, какие новые понятия вносил он в русское право и юридическое сознание: он 1) осложнял понятие о преступлении, о материальном вреде, причиняемом другому, мыслию о грехе, о нравственной несправедливости или нравственном вреде, причиняемом преступником не только другому лицу, но и самому себе; 2) подвергал юридическому вменению греховные деяния, которых старый юридический обычай не считал вменяемыми, как умычка, обида словом; наконец, 3) согласно с новым взглядом на преступление осложнял действовавшую систему наказаний, состоявших в денежных пенях, нравственно-исправительной карой, эпитимией и заключением в церковном доме, соединенным с принудительной работой в пользу Церкви.

По рассмотренным церковным уставам можно составить общее суждение о том, какое действие оказала Церковь на быт и нравы русского общества в первые века его христианской жизни. Церковь не изменила ни форм, ни оснований политического порядка, какой она застала на Руси, хотя он и был ей несочувствен: она только старалась устранить некоторые тяжелые его следствия, например княжеские усобицы, и внушить лучшие политические понятия, разъясняя князьям истинные задачи их деятельности и указывая наиболее пригодные и чистые средства действия. Точно так же, не касаясь прямо ни форм, ни начал русского юридического быта, она, так сказать, прививала к нему новые, лучшие юридические понятия и отношения и с помощью их изменяла быт и нравы общества. Особенно глубоко было ее действие на дух и формы частного гражданского общежития. Здесь, во-первых, она разрывала старый языческий родовой союз, создавая новый – христианскую семью. Христианство еще застало на Руси живые остатки родового союза. Построенный на языческих началах, он был противен Церкви, которая с самой минуты своего появления на Руси стала разбивать его и на его развалинах строить союз семейный, ею освящаемый. Средством для этого было церковное законодательство о браке. Церковными правилами были точно определены степени родства, в которых запрещались брачные союзы. Допуская браки между более отдаленными родственниками, Церковь приучала их смотреть друг на друга, как на чужих людей. Так она укорачивала языческое родство, обрубая его отдаленные ветви. Далее, точными и строгими предписаниями об отношениях между мужем и женою, между родителями и детьми она очищала нравы, вносила право и дисциплину туда, где прежде господствовали инстинкт и произвол.