Краткий философский словарь - стр. 69

Г. высказывает в несистематической форме ряд идей, к которым философская мысль пришла только сейчас: критика «психологизма» и «субъективизма», феноменологическая редукция, принципиальная координация, идея расколотости сознания. С одной стороны, он утверждает: «Моя максима: максимально отречься от себя и воспринимать объекты во всей возможной чистоте». С другой стороны: «Всё, что есть в субъекте, есть и в объекте и еще кое-что. Всё, что есть в объекте, есть и в субъекте и еще кое-что». В зависимости от объекта исследования, Г. каждый раз становится на иную «точку зрения» с целью прояснения этого неразложимого «кое-что». Ирония становится познавательным инструментом, а не только художественным приемом. «Я не могу довольствоваться одним способом мышления; как поэт и художник я политеист, как естествоиспытатель – напротив, пантеист… Если мне как нравственному человеку потребуется единый Бог, то я позабочусь об этом». За внешним релятивизмом «точек зрения» стоит сознательный отказ от философской традиции абстрактного системосозидающего умозрения, предписывающего закон природе. Г. наметил черты того способа мышления, с помощью которого только и можно приблизиться к тому новому объекту, который он выявил как ученый и в котором он существовал как художник, – стихию жизни.

Эволюция мировоззрения и мирочувствования Г. начинается в процессе перехода от «Бури и натиска» к более широким и спокойным горизонтам органической жизненности универсума, которая уже несет в себе закономерности, отличающиеся конструктивностью и эволюционностью. В определенной мере сказывается увлечение Г. античностью: благородной простотой и величием античного искусства, одухотворенной гармонией космоса. В основе нового воззрения на реальность лежит пантеизм Спинозы. Г. всю жизнь восторгался его великой идеей бесконечной связи природы. Как и Спиноза, Г. не признает никакого скачка, никаких различий между органической и неорганической природой. Он так увлекся грандиозностью замыслов философа, что даже не заметил, что пантеизм находится в противоречии с механистическим формализмом Спинозы. Если у Спинозы принцип единства сущего – механический, то у Г. – органический: природа живая и в большом, и в малом. Г. полагал, что у всякого явления есть «праобраз», изначальная идея, определяющая структуру и внутреннюю силу всего живого, вызывающая его изменение, переход к более сложным формам.

Интуитивно чувствуя диалектику общего и особенного, Г. не испытывал потребности в ее детальной разработке. Факт в его чувственной и созерцательной данности был для него одновременно и явлением единичным, и носителем родовых свойств. Такой подход был основанием разработки философии символа. Хотя Г. не создал ее как законченную концепцию, его интуиция ученого была практическим применением философско-символического мироощущения.

Любая философская абстракция, концепция, к которой прикасается Г., наполняется поэтическим духом. Не случаен переход Г. от опоэтизированного спинозизма к искусству. Тот «праобраз», который угадывается художником, и есть настоящая, подлинная природа, «высшим продуктом которой является прекрасный человек… Поэтому перед лицом великих произведений искусства нм не остается желать ничего большего, как познавать их подлинную сущность… Всё произвольное, воображаемое отпадает прочь: тут сама необходимость, тут Бог». Природа – та закономерность, где из хаоса возникает гармония, обретающая чистоту и всеобщность. От физического состояния к органическому, от него к человечности – таков процесс постоянного восхождения, организации, универсализации внутренне целесообразного развития реального в человеке, в его сознании, в деятельности его духа, придающего единство и значение миру, процесс этот достигает наиболее высокой ступени. Нравственно организованное человечество, приводящее к высшему порядку разрозненные и противостоящие друг другу индивидуальные силы, объединяющее их в более высокую форму общественной жизни, само по себе приводит к преобразованию реальности. Раскрывая особенности праформ реальности, человечество выковывает идеальную силу, создавая как бы вечные начала, придающие законность всей его жизни. Эта энергия, преобразующая мир, и есть искусство.