Красный Жук - стр. 2
Начало
Если вспоминать по порядку, всё началось с того, что комроты Валерий Потешкин сразу после праздника, 2 января 1941 года, в четверг, осчастливил Ивана Жукова направлением на курсы младших командиров. Сборы были недолгими, и через несколько дней Иван, младший сержант, ещё месяц назад бывший отделённым командиром 30-го стрелкового полка 64-й стрелковой дивизии 44-го стрелкового корпуса, обладатель значка «Ворошиловский стрелок», уже трясся в кузове грузовика, катившего по разбитой просёлочной дороге. Ехали колонной из восьми полуторок и здоровенного автобуса.
Автобус был примечательным от кончиков колёс до большой антенны на крыше. Первое, что бросалось в глаза, – это размеры: чудище, казалось, съело своего собрата и увеличилось вдвое (как потом оказалось, отчасти так и было). Второе – необычная раскраска посередине кузова с очень детальным рисунком: здоровенный медведь, закованный в стальные доспехи и обвешанный каким-то непонятным, но однозначно устрашающим оружием.
Медведь стоял на задних лапах и упоённо палил из чего-то здоровенного. После долгих споров парни решили, что это может быть или пулемёт, или ручная пушка, созданная не иначе как сумрачным гением где-то в секретной лаборатории. Косолапый был стопроцентно наш, рабоче-крестьянский, о чём недвусмысленно заявляли будёновка с красной звездой и балалайка. А его огневая мощь, пожалуй, превосходила новейший танк КВ. После недолгого спора коллектив единогласно решил, что амба тем буржуям, которые по своей несусветной глупости попадут в Мишкин лес.
Часа в два, если судить по солнцу, колонна сделала остановку, чтобы размять ноги, и неожиданно получила сухпай. Сопровождающий капитан приказал обедать сидя в кузове, воду можно было взять в стоящей метрах в десяти от дороги бочке. Опытные и уже успевшие послужить бойцы приуныли: похоже, ехать придётся ещё долго. Конечно, ехать – это не идти, но однообразный лесной пейзаж и жёсткие лавки достали уже всех.
Сухпайки были, мягко говоря, необычные: по величине и качеству содержимого это были поистине королевские сухпайки. Да что там королевские – пайки, надо прямо сказать, были генеральские, не иначе! И всё это гастрономическое великолепие было приказано уничтожить на месте, в кузове грузовика, походя, под дружное чавканье десятка голодных ртов. А рот солдата по определению не может быть другим, когда сосед уплетает то же самое и некому удивлённо присвистнуть: «Ну ты, Вань, сила, ну ты добытчик!»
В какой-то момент, судя по зыркающим глазам, всем одновременно пришла одна и та же мысль: «Заначить хотя бы шоколад!» Кто-то мечтал отослать младшим братьям и сёстрам, кто-то планировал обмен. И эта общая мысль, вероятно, достигла такой концентрации, что незамедлительно была перехвачена капитаном. Иначе как объяснить его голову, показавшуюся над бортом грузовика только для того, чтобы припечатать: «Съесть всё!»
Капитан не угрожал и не повышал тона, но какое-то время вдоль колонны были слышны только шелест разворачиваемых обёрток и непередаваемые стоны блаженства и сожаления о столь неэффективном использовании ценного ресурса.
Курсанты ошиблись: уже через полчаса стройная «коробка» ста слушателей кратких курсов усовершенствования сержантского состава стояла ровной шеренгой на плацу.