Красный террор (сборник) - стр. 32
А упоминание имени авантюриста и крупного бизнесмена Парвуса (наст. фамилия Гельфанд Александр), родившегося в конце 60-х гг. XIX в. в Березине (Белоруссия) и эмигрировавшего в конце века в Германию, где он приобрел влияние в социалистических кругах, говорит о том, что Короленко был прекрасно осведомлен (да и знал его лично!) о делах человека, которого в годы Первой мировой войны обвиняли чуть ли не в главной роли в организации финансирования немецкими властями большевиков. Тогда было также хорошо известно, что Парвус оказал особенно сильное влияние именно на Троцкого, считавшего Парвуса одно время своим идейным учителем.
В августе 1917 г. в своей брошюре «Война, отечество и человечество» Короленко повторил тот же самый тезис, что он просто не может поверить в предательство многих революционеров: «Я знаю, есть много людей, склонных к простым и легким объяснениям: вредят защите предатели, подкупленные немецким золотом. Ах, если бы дело было только в этом! Тогда и борьба была бы проще. Стоило бы проследить, по какому руслу течет немецкое золото, и наша слабость прекратилась бы. Но это не так: беда не в одних немецких деньгах, и, может быть, в них менее всего. Главная причина болезни нашего государственного организма не в одном коварстве врагов, но и в наших собственных всенародных ошибках. Скажем прямо: в том, что, заглядевшись в сторону будущего единого человечества, мы забыли об отечестве»>16.
Те же самые соображения писатель высказал в письме к В.Н. Григорьеву 16 (29) августа 1917 г.: «Немецкие деньги – пустяки. Честный большевизм опаснее всякого подкупа. А он есть и не у одних большевиков»; а также в письме к Д.О. Ярошевичу 24 августа (6 сентября) того же года: «Я не очень то верю в немецкий подкуп Троцкого, Луначарского, Ленина. Достаточно этой узкой, именно как лезвие топора, формулы, чтобы объяснить все наши беды и наш позор. Она отвергнута огромным большинством социалистов…»>17
В итоге мы можем констатировать, что Короленко, как и многие представители демократического лагеря в то время, как человек, считавший себя социалистом, просто не мог принять самого того факта, что кто-то из революционного лагеря опустился до использования в своих целях денег, выделенных немецкими властями. И здесь писатель вновь проявил себя как «наивный и слишком порядочный» политик и мечтатель, веривший в то, что «борцы за свободу» должны быть чистыми и незапятнанными. Однако происходившие на глазах писателя события, особенно те, которые произошли с осени 1917 по осень 1918 г., демонстрировали совсем обратное.
К сожалению, писателю не были известны в то время многие факты, которые свидетельствуют сегодня о том, что германские власти все же проводили финансирование партии большевиков, прежде всего в отношении их антивоенной, пораженческой пропаганды. Однако это сотрудничество никак не укладывается в рамки простого шпионажа, скорее речь должна идти о действиях безответственных политиков, которые ради достижения своих целей и стремления к власти готовы были идти на любые сомнительные шаги, проявляя вопиющую беспринципность. А что касается заблуждений и незнания Короленко исторической подоплеки вокруг «немецких денег» для русской революции, то еще раз подчеркнем, что у нас, находящихся на высоте знаний сегодняшнего дня, есть явное преимущество перед очевидцами давно отгремевших событий: мы обладаем намного большей информацией об ушедшей эпохе, хотя, конечно, не можем воспринимать ее так же эмоционально, остро и драматически, как это делали свидетели русской смуты 1917–1921 гг. Уточним также, что все, казалось бы, наивные или «прекраснодушные» высказывания Короленко по поводу событий революции вызывались во многом его твердой приверженностью идеалам нравственности и добра, которые он всю жизнь пытался отстаивать в общественной жизни страны, и в том числе в сфере политики…