Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир - стр. 65
И знаете, мы как-то не особо и сожалели, что самураи капитулировать отказались. Хотелось, конечно, чтобы скорее войне конец, и домой. Но так уже было вбито в нас про «героев Порт-Артура», что войти туда без боя… ну вот представьте, вы бы к экзамену долго готовились, даже не для аттестата, а лично себе показать, что способен и достоин, – и вдруг вам документ кидают просто так, даже не спрашивая? Отказываться, может быть, и я бы не стал, – но вот на душе было бы что-то не то! Ну и в войне этой мы разогнались уже, как товарный состав, сложно остановиться, привыкнуть, что нет обстрелов и бомбежек, для нас это уже как норма было тогда. Японцы сдаваться отказываются – ну, им же хуже!
1 июля – загремело! Наш маршал сказал, что при двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают, а лишь сообщают, до какого рубежа наступающие войска дойти успели. Сколько у нас тогда стволов было, я не считал, но на вид и на слух не меньше, чем на Одере. А по тому, до чего не дотягивалась артиллерия, работали штурмовики – да и наши самоходки, «тюльпаны» и «катюши» вполне справлялись с задачей, сопровождать наступление не только огнем, но и «колесами». Японцы же, я считаю, поступали тактически безграмотно, все время подбрасывая резервы на первую линию обороны, что позволяло нам перемалывать эти войска при малых своих потерях. А впрочем, что еще оставалось самураям, если не было у них сильного мобильного кулака, танковых частей, чтобы пытаться вести с нами маневренное сражение после прорыва линии своей обороны? Тогда как у нас 59-й корпус Первой Краснознаменной армии был поддержан тремя танковыми бригадами полного состава, все на Т-54, нашей тяжелой самоходной бригадой, и еще четырьмя самоходными полками, да и «бронегрызы» имели в составе саперные и огнеметные танки, очень эффективные против дотов.
3 июля был полностью очищен Дальний. Первая Краснознаменная армия выходила на высоты вокруг Порт-Артура, японцы пытались обороняться примерно по тому рубежу, который сорок один год назад защищали наши деды, нас это лишь обозлило! Утром 4 июля по горе Высокой работала авиация дальнего действия, бомбардировщики налетали волна за волной, – а затем, после удара гвардейских минометов, в атаку поднялась гвардейская пехота, нам было сложнее, там рельеф для техники не слишком удобный. И мы взошли на эти высоты – в 1904-м, японцы почти год штурмовали эти позиции, обороняемые двадцатью пятью тысячами русских солдат, потеряв своих сто тысяч, сейчас же пятьдесят тысяч самураев не сумели продержаться против нас и четырех дней! Так ведь товарищ Сталин это не бездарь Николашка, а командующий Первой Краснознаменной генерал армии Белобородов, когда-то красный партизан Гражданской, здесь, на Дальнем Востоке, член ВКП(б) с 1926 года, командовавший в сорок первом под Москвой 78-й дивизией, ставшей там 91-й гвардейской, а в сорок четвертом уже армией, бравшей Кенигсберг, – это не какой-то там дурак и предатель Стессель!
4 июля мы вошли в Порт-Артур, добивая еще сопротивлявшихся японцев. Примечательно, что вопреки словам о «самурайской чести», командующий японскими войсками, генерал Сэйти Кита, со своим штабом предпочел сдаться нам, а не вспороть себе живот. Так вышло, что я был свидетелем этой сцены – сей бравый самурай сначала заявил, что «подчиняется неодолимой силе», а затем поинтересовался, дозволено ли будет ему и другим старшим офицерам оставить себе личное холодное оружие? И получил ответ, что об условиях вы могли говорить раньше, когда вам предлагали организованную капитуляцию, – а когда ваша крепость уже взята штурмом, то ситуация совсем иная! Впрочем, если вы намерены совершить харакири, это ваше право, прямо сейчас – или же все идут в плен на общих основаниях. Где, согласно Женевской Конвенции, вам гарантируется жизнь, кормежка, медицинское обслуживание и непривлечение к работам для офицеров, но ничего не сказано про сабли. И генерал сдулся, потерял важный вид и отстегнул свою железку, вместе со всеми.