«Красный» рейс. Сборник небывальщины - стр. 3
Неподалеку от «сексодрома» располагалась еще одна популярная в народе территория – картонная крышка от обувной коробки, заполненная землей. Землю Утин брал прямо у гаража, она быстро зарастала сорняками, и представляла собой для человечков настоящий парк. Небольшой, в рост человечков, заборчик делил эту территорию на две равные части. Заборчик Утин смастерил и установил самолично, а человечки обустроили два входа с двух противоположных сторон, да еще сделали у этих входов нечто вроде транспарантов из спичек и кусочков бумаги. На бумаге виднелись какие-то знаки. Один вход предназначался для человечков мужского пола, второй – для женщин. Здесь обитатели коробки справляли нужду.
В противоположной стороне Утин разместил старый фотокювет, заполненный песком. К нему уже потянулись от игрушечных домиков вереницы человечков, несущих на плечах нечто вроде свертков. Добравшись до песка, человечки выкапывали углубления, помещали туда свертки, забрасывали их песком и устанавливали в этом месте памятник-спичку. За несколько дней кювет обрастал спичками, как еж иголками, и Утин менял в нем песок – ему, кроме того, приходилось менять и землю в парке-туалете.
Когда от каши на площади не осталось ни зернышка, Утин разложил на том же самом месте пустые спичечные коробки, лоскутки, ниточки, канцелярские скрепки и кнопки и множество другого мелкого хлама. Человечки, под надзором командиров, принялись трудиться – сортировать все это, разносить по городку, строить и огораживать жилища, шить одежду и делать еще миллион разных дел.
«Хорошо!» – сказал себе Утин. Жизнь в коробке кипела, все человечки были при деле. Не видно было, чтобы кто-то слонялся, бездельничал, хандрил, протестовал. Нет, из недр коробки слабо доносилось даже что-то вроде песни. И все это – благодаря Утину, который собрал этот народец воедино, обустроил ему быт, обеспечил покой и уют, дал еду и воду, свет и тепло, продумал в деталях, как и чем обеспечить приятную, комфортную жизнь. Утину особенно приятно было, что народец и не подозревал о своем благодетеле: вероятно, лицо Утина, склоненное над коробкой, человечки воспринимали как природное явление – тучу, например, или планету, затмевающую временами солнце. Конечно, человечки работали, они, со своей стороны, много усилий прикладывали, чтобы жилось лучше, но каждый, и молодой, и старый, и умерший, и еще не рожденный – все они зависели от Утина, от того, явится ли он сегодня в гараж.
Вдруг прямо перед утинским носом за край коробки зацепился крюк – изготовлен он был из канцелярской скрепки. От крюка вглубь коробки вела длинная нить, а за нижний ее конец крепко держался человечек. Он шустро перебирал ногами по борту коробки и, покраснев от напряжения, лез вверх, явно намереваясь устроить побег. «Ну дает!» – мысленно присвистнул Утин и сам себя оборвал. Его прошиб холодный пот. Он вспомнил, что случилось неделю назад. Точно так же прилетел тогда Утин в гараж, нетерпеливо выкатил из-под верстака платформу, снял крышку с коробки, насыпал горку каши на центральную площадь. Но на кормежку вышли из игрушечных бараков не более пары десятков подопечных. И не то слово – вышли. Притащились. Это были древние старички, одной ногой уже стоявшие в фотокювете с песком. Утин переполошился, начал опрокидывать строения в коробке – пусто! В конце концов он обнаружил в одном из нижних углов дыру – бог весть, чем они ее проковыряли. Через эту дыру и сбежал почти весь народец. Несколько дней пришлось убить Утину, чтобы водворить беглецов обратно. В итоге он победил. После чего и обмотал скотчем весь низ коробки. Но это ощущение холодного ужаса, обидного, унизительного краха – с тех пор жило в нем, не проходило.