Красный. История Цвета - стр. 24
В библейских текстах определения цвета встречаются нечасто и всегда в привязке к конкретной ситуации. Например, когда речь идет о породе скота (здесь они выполняют ту же функцию, что и определения «пестрый» или «полосатый»), или о кожном заболевании (в этих случаях чаще всего употребляется определение «белый»), или о великолепных тканях в убранстве храма (здесь упоминаются главным образом красный и пурпурный), или, реже, – о царской роскоши; а иногда они дополняют эмблематические системы, которые в то время еще только делали первые шаги. Поскольку Библия заботилась о точном соблюдении религиозных предписаний, в ней подробно описывается устройство походного храма и среди указаний, касающихся цвета, пурпурные и красные тона встречаются значительно чаще других. Красный здесь преобладает и занимает почетное место; белый следует за ним с большим отрывом и оценивается невысоко; о черном сказано совсем мало, но его оценку нельзя назвать низкой. Таким образом, мир, который мы находим в Библии, в хроматическом отношении достаточно разнообразен, но в любом случае он очень далек от устрашающе багрового ада, от жути черной тьмы и от невинной ангельской белизны, которые мы иногда без всякого основания ассоциируем с библейскими образами70.
Долгое время лингвисты и этнолингвисты всячески подчеркивали это доминирование красного – или, если брать шире, красно-бело-черной триады. Пусть и не во всех языках, как утверждают американские ученые Берлин и Кей в своей знаменитой работе «Basic Color Terms», опубликованной в 1969 году71, но, без сомнения, в очень многих. Изучив лексику около ста языков, Берлин и Кей выдвинули тезис, что хроматические термины появлялись в этих языках постепенно, один за другим, и установили график их появления. Как они утверждают, в каждом языке есть одно слово для белого и одно для черного; если есть третий хроматический термин, то он всегда обозначает красный; четвертый – либо желтый, либо зеленый; шестой – синий и т. д. Такая последовательность, по мнению авторов, имеет универсальный характер и обусловлена конкретной стадией технической эволюции, на которой находится данное общество: чем более технологически развито общество, тем богаче и разнообразнее его хроматический словарь. Это последнее утверждение вызвало справедливую критику со стороны многих ученых72. С одной стороны, говорят они, в лексике ничто не имеет универсального характера: в некоторых языках нет вообще ни одного хроматического термина, нет даже слова, обозначающего «цвет»; другие языки не знают понятий «белое» и «черное», а если и знают, то не расценивают слова, которые их обозначают, как хроматические термины. А с другой стороны (и это еще важнее), на данный момент никем не доказано, что существует связь между богатством словаря и техническим развитием: современные европейские языки в повседневной речи пользуются гораздо более бедным хроматическим словарем, чем тот или иной язык коренных жителей черной Африки, центральной Азии или Океании, на котором говорит очень небольшое число людей.
Но это не отменяет того факта, что в большинстве древних языков (и во многих современных в ранний период их развития) красный, белый и черный цвета упоминаются чаще, чем зеленый, желтый или синий. Вдобавок первые три цвета располагают более обширным словарем. Характерный пример – классическая латынь. В обиходном языке для белого и для черного есть по два слова – в первом случае это albus (молочно-белый) и candidus (белоснежный, ослепительно-белый), во втором ater (обыденный, тусклый, отталкивающий черный) и niger (яркий, насыщенный, привлекательный черный) – в то время как зеленый обозначается всего одним словом – viridis, для желтого есть несколько определений, но их смысловые границы размыты (croceus, flavus, galbinus), а для синего – несколько семантически не вполне ясных слов (caerulius, caesius, lividus). Сказать по-латыни «синий» – дело нелегкое. Напротив, у красного есть четкое базовое определение (ruber), сопровождаемое своим более часто употребляемым двойником (rubeus), и обоих дополняет богатая, разнообразная лексика, отражающая очень широкую гамму оттенков красного. Талантливые авторы умеют ею пользоваться и никогда не употребят одно прилагательное вместо другого. Так, если речь идет о лице, они всегда найдут подходящее слово для нежного румянца на щеках красивой женщины (roseus