Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…» - стр. 43
Проект транспортного коридора в районе Никарагуа закончился тем, что русские войска все-таки вмешались в политические бурления Центральной Америки и официально оккупировали в июне 1869 года часть ее территории. То есть озера Никарагуа и Манагуа, а также реку Сан-Хуан с ее основными притоками и всеми прилегающими к ним землями.
Открытое военное вмешательство и аннексия территории очень негативно отразились на престиже Российской Империи в Центральной Америке, да и ведущие европейские державы очень сильно «расстроились». Поэтому, несмотря на полную бесперспективность боевых действий, продолжалась «накачка» армий Никарагуа и Коста-Рики деньгами и вооружением. И, как следствие, никак не прекращались попытки вернуть занятую русскими территорию.
Одним из ключевых успехов лично Дмитрия Егоровича в этом проекте стало создание коммерческого общества строительства судоходного канала, в которое он смог вовлечь ряд влиятельных лиц как САСШ, так и КША, поэтому наиболее серьезные игроки в регионе оставались безучастны к возгласам о «русской агрессии». Да и сложность геополитической ситуации в Европе не позволяла и ведущим мировым державам, таким как Великобритания и Франция, вмешаться в этот инцидент. Так что в обозримой перспективе каких-либо шансов согнать русских с занятых ими земель не имелось. Особенно в свете того, что вооруженные силы Российской Империи, не теряя зря времени, укрепляли оборонительные позиции, потихоньку развивая их из временных траншей и дзотов в более серьезные решения.
Безусловно, в качестве реакции на оккупацию практически вся Мезоамерика объявила Российской Империи войну, вдохновленная успехами своих южноамериканских товарищей, разгромивших в конечном итоге испанцев несколькими годами раньше. Но ни Никарагуа, ни Коста-Рика, ни Гондурас, ни какое другое карликовое государство в Центральной Америке просто не обладало необходимыми ресурсами для противодействия русскому тихоокеанскому флоту[53] и прекрасно вооруженным солдатам. Морской блокады занятого плацдарма они обеспечить не могли, и даже напротив, сами чрезвычайно страдали от действия русских фрегатов, корветов и шлюпов с хорошо обученными командами. А наступления на суше раз за разом заканчивались «кровавой баней», потому как атаковать штурмовыми колоннами позиции хорошо окопавшихся пехотинцев с митральезами и нарезными казнозарядными пушками[54] было настолько самоубийственно, насколько это только можно представить.
Выше описаны только два наиболее серьезных эпизода, потому что Дмитрий Егорович Бенардаки из-за невероятно «проходимого» характера умудрился много в чем поучаствовать самым деятельным образом. Тут и начало строительства насыпной дамбы, соединяющей Сахалин с материком в проливе Невельского для укладки железной дороги. И начало добычи нефти в северной части Сахалина. И начало организованной и технологичной добычи золота на Дальнем Востоке. И металлургический комбинат в Хабаровске, запустивший в конце 1869 года уже три обуховские печи[55] да освоивший прокат рельсов имперского образца. И многое другое. Поэтому хоть и сдержанные, но глубокие переживания Михаила Михайловича Голицына были не только его личной болью от смерти доброго приятеля, но и общей потерей для Российской Империи, лишившейся одного из самых успешных коммерсантов-проходимцев на своей службе.