Красные волки, красные гуси (сборник) - стр. 4
– Атака… захле… Со… Сомма… Скажи Артуру.
– Что? – Лист бумаги трепетал в руках у доктора, точно белая ночная бабочка – Что ты хочешь мне сказать? Малькольм? Малькольм, это ты?
– Сомма, – крупными буквами было выведено на бумаге.
Рука продолжала скользить по последнему уцелевшему листку все тише, тише…
– Я дал ей камфарные капли, – сказал Мортимер, появившись в дверях, но она…
Лили приходила в себя. Она несколько раз моргнула, увлажняя пересохшие глазные яблоки.
– Получилось?
– Да, Лили. – Рука Дойла разглаживала последний лист бумаги. – Получилось. Но…
– Что? – Бледная худая рука вцепилась в его запястье. – Что, мистер Дойл? Где Джин?
– Когда вы последний раз получали письмо от Малькольма?
– Три дня назад. Они стояли под Ипром. Что?
Она в упор посмотрела на него. В расширенных глазах отражалось пламя свечи.
– Малькольм? Нет!
– Похоже на то, мисс Лодер-Саймонс. Если только…
– Если?
– Если вашим посланиям можно верить.
Она покачала белокурой развившейся прической.
– Не моим, доктор. Их посланиям. О да, им можно верить. Малькольм, боже мой, Малькольм…
Она провела рукой по глазам и неверной походкой направилась в ту сторону, куда ушла Джин.
– Они были помолвлены. Она и он, – грустно заметил Дойл. – Но я не понял. Сомма… передай Артуру… что? Если бы я мог…
Из дверей доносились сдавленные рыдания.
– Джин плачет, – тихо напомнил Мемпес.
– Да, но ведь… Мертвые живут. То есть… он говорил с нами!
– Вы уверены, сэр? Это было так… невнятно.
– Проклятье! – Дойл сердито стукнул могучим кулаком по столу. – Послания приходят, но такие запутанные. У Лили тоже погиб брат, вы знаете? Словно тысячи их толпятся у двери, пытаясь пробиться к родным и близким! Вот если бы я мог получить окончательное, достоверное подтверждение.
В соседней комнате на диване, обнявшись, рыдали женщины.
– Мне бы не помешала выпивка, – сказал Мортимер.
– Все верно. – Дойл болтал в чашке серебряной ложечкой, размешивая сахарин. – Сомма… Рыбаки на побережье уверяют, что слышат грохот канонады там, за проливом.
– Иллюзия, – жалобно сказала Джин. – Они просто напрягают слух, слушают, слушают…
– И рано или поздно начинают слышать. А это значит – самое время для сеанса. Позови секретаря, дорогая. Я напишу Лили. И скажи горничной, пусть приготовит ей комнату.
– Нет! – Джин вскочила, отбросив стул. – Нет, Артур…
– Но, дорогая, – мягко сказал Дойл, – это же элементарный эгоизм. Женские страхи. Ты представляешь, как важно для тысяч людей узнать…
– Я ничего больше не хочу знать. – Она зажала уши руками и топнула ногой. – Я не позволю… Это словно… словно один зовет за собой другого! Сначала Малькольм. Потом Дик… Потом… кто еще, Артур? Этот милый молодой человек, муж твоей сестры? Все, кого мы любим! Все. Словно чья-то рука шарит в толпе и выхватывает их по одному… Артур, а ведь там еще Иннес! И Кингсли!
Дойл расстегнул воротник.
– Под Ипром, – сказал он самым рассудительным голосом, – погибли тысячи. Тысячи гибнут на Сомме. Это просто… статистика.
– Я не хочу такой статистики! Я не хочу!
– То, что я делаю, – это для них. Для погибших. Для их близких.
– Это не для них, Артур. Это для кого-то другого. Ты делаешь все это для кого-то другого.
– Ты просто напугана. И расстроена. Добрый день, Джереми.
– Добрый день, мистер Холмс, – сказал почтальон. – То есть я хотел сказать, доктор Дойл. Сегодня много писем.