Красное на красном - стр. 21
– Теперь в присутствии своего опекуна юный Ричард Окделл должен узнать законы унаров и принять их или отвергнуть. Если он согласится вступить в братство Фабиана[42], обратной дороги у него не будет.
– Я готов. – Ричард очень надеялся, что произнес эти слова спокойно и уверенно.
Капитан Арамона протянул юноше переплетенную в свиную кожу книгу. Вначале шел свод правил, по которым жили воспитанники братства святого Фабиана, следующие листы занимали подписи тех, кто прошел через Жеребячий загон. В этой книге, ближе к концу, расписался и Эгмонт Окделл, обязавшийся служить Талигу и его королю и умерший за Талигойю и династию Раканов, а несколькими страницами спустя поставил свою подпись его убийца…
– Читайте, сударь, – брюзгливо произнес капитан Арамона, – вслух читайте.
Ричард сглотнул и отчетливо прочел всю, написанную в книге ложь о величии и богоугодности династии Олларов, расцвете Талига, своей любви к престолу и желании служить ему «жизнью и смертью».
– Поняли ли вы все, что прочли? – спросил олларианец.
– Да, я все понял.
– Укрепились ли вы в своем решении вступить в братство унаров?
– Да.
– Готовы ли вы принести клятву перед лицом Создателя?
– Да.
– Эйвон Ларакский, вы, как опекун герцога Окделла, вправе остановить его. Поддерживаете ли вы желание вашего подопечного?
Если б в Лаик заглянул Леворукий, Дикон, не колеблясь, обещал бы ему все, что угодно, только б Эйвон забрал его отсюда, но граф произнес «Да!».
– Герцог Ричард Окделл. Мы готовы принять вашу клятву.
– Я, – слегка запнувшись, произнес Дикон, – Ричард из дома Окделлов, добровольно вступаю в братство святого Фабиана и клянусь чтить Создателя нашего и его земного наместника короля Фердинанда, да продлит Создатель его блистательное царствование. Я клянусь также слушать своих наставников, духовных и светских, и ни в чем не перечить им. Я отказываюсь от своего титула и родового имени до тех пор, пока не буду готов мечом и словом служить Создателю, Королю и Талигу. Я буду прилежным учеником, послушным воспитанником и добрым товарищем другим унарам. Я не буду вступать в ссоры ни с кем, с кротостью прощая врагам своим. Я не буду иметь тайн от своих наставников. Я не буду покидать поместье Лаик без разрешения моего капитана и не стану встречаться ни с кем из родных, не спросив на то дозволения. Если я нарушу свою клятву, да буду я в этой жизни лишен титула и дворянства, а в жизни вечной да настигнет меня кара Создателя.
– Готов ли ты к трудностям и испытаниям во славу Создателя и короля Фердинанда?
– Я готов. В полдень и в полночь, на закате и на рассвете.
– Да будет по сему! – наклонил голову священник
– Я свидетельствую, – буркнул Арамона.
– Я свидетельствую. – Голос Эйвона Ларака прозвучал обреченно.
– Унар Ричард, проводите графа Ларака и возвращайтесь. Отвечайте: «Да, господин Арамона».
– Да, господин Арамона.
Эйвон поднялся, старомодно поклонился и первым вышел из кабинета. Дикон последовал за ним, чувствуя, как его спину буравят глаза людей и портретов. Давешний слуга со свечой поджидал у порога. У них отняли даже прощание!
В сопровождении похожего на серую мышь человечка Ричард и Эйвон миновали полутемные переходы и вышли под серое, низкое небо. Умник стоял у лестницы, нетерпеливо перебирая ногами – ему тоже не нравилось это место.