Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1. Том 9 - стр. 18

Теперь сокровенная история была рассказана – а вот времена поближе:

– Но после первых же дней мы спохватывались, что правительство что-то делает вне нашего контроля и есть некоторая задержка в осуществлении наших требований, и в речах некоторых министров мы уловили нежелательный оттенок. Мы посчитали нужным дать им толчок, мы заявили, что считаем необходимым приступить к практическим шагам: издать закон, объявляющий вне закона всех генералов – врагов русского народа, кои дерзнут поднять святотатственную руку на завоевания революции. И нам было обещано, что этот декрет будет издан. Но, товарищи, он до сих пор не издан.

Нахамкис ступил на стезю своей любимой ярости – против генералов, и его занесло, уж он и путал от души: да, он писал такие статьи в «Известиях» и настаивал в Контактной комиссии, но никто никогда ему не обещал, и даже свои советские смотрели диковато. Однако вот – он лил сильным голосом, и никто не поправил его из президиума – и в тёмных провинциальных и фронтовых делегатов переливалась та же ярость: генералы-изменники, генералы-предатели, очевидно поимённо известные, – а Временное правительство их щадит?

– Но когда был возмутительно освобождён генерал Иванов, который вёл на революционный Петроград несколько эшелонов войск, оказался на свободе без ведома Совета…

Удар по Керенскому, но тот силён, назвать нельзя, а вот по кому, самому ненавистному:

– …Жизнь убедила нас создать постоянный орган давления на правительство, а главным образом – на деятельность военного министра, до сих пор внушающего нам – а может быть и вам, товарищи?? – величайшее опасение.

И захолонули сердца: как? и военный министр? и он – тоже изменник??

– До последнего времени он даже не появлялся на общих заседаниях совета министров, когда мы туда являлись с нашими требованиями, а должен сказать, что три четверти наших вопросов касались военного министра. Мы всё время получаем сведения с фронта, и это не секрет, что авгиевы конюшни старого режима среди командного состава неэнергично чистятся.

Аплодисменты! Да! Да!

Он уже бил – на весь полный размах! Он безсознательно копировал столь удачную, столь последственную первоноябрьскую речь Милюкова, с этой самой кафедры, пять месяцев назад, – но теперь против самой милюковской компании.

Кто бы уж там вспоминал о регламенте! кому б теперь, хоть и квёлому председателю, разрешили бы перебить!

Думал ли Нахамкис тут, сейчас, на Совещании – свалить Гучкова, а там пойдёт само, арестуют Ставку? Да жгло его, что головы главных генералов так до сих пор и не полетели! Бить – так бить, вспоминай всей генеральской сволочи до дна!

Зал – в руках. А что есть революция? Революция – вот это и есть – передвижка масс, ещё не осевших, ещё не утерявших своего движения, – и довольно бывает одной речи! одного толчка! одной фразы!

А – какой?

«К оружию, граждане»?.. «Бей их»?..

Не хватало… Не хватило чего-то… У самого не хватило – находчивости? дерзости? прыжка?

А в голове – мешает план доклада, сколько ещё не сказал, а пропустил, надо вернуться… (А в конце – всё равно неотвратимо сползёт к жалкой резолюции…)

Не то. Не Дантон.

Но – с новым напором:

– Для нас не секрет, что по мере возвращения жизни в нормальное русло начинается несомненно и организация контрреволюционных сил! Та кампания клевет и инсинуаций, которая ведётся против нас в буржуазной прессе…