Красное и черное - стр. 63
И ему стало стыдно за свои шпоры.
– Ваше высокопреосвященство, – отвечал он робко, – меня послал к вам ректор капитула, господин Шелан.
– А-а, я слышал о нем много хорошего, – ответил епископ таким любезным тоном, что восхищение Жюльена еще усилилось. – Пожалуйста, извините меня, сударь, я принял вас за другого. Мне тут должны принести митру. Ее так скверно упаковали в Париже, что вся парча наверху страшно измялась. Прямо не знаю, на что это будет похоже, – грустно добавил молодой епископ. – И, подумайте только, меня еще заставляют дожидаться!
– Ваше высокопреосвященство, я могу пойти за вашей митрой, если ваша милость разрешит.
Прекрасные глаза Жюльена оказали свое действие.
– Пожалуйста, подите, сударь, – ответил епископ с подкупающей вежливостью. – Она мне необходима сейчас же. Мне, право, ужасно неприятно, что я заставляю ждать весь капитул.
Дойдя до середины зала, Жюльен обернулся и увидел, что епископ снова принялся раздавать благословения. «Да что же это такое? – снова подумал он. – Конечно, какой-нибудь предварительный церковный обряд, предшествующий сегодняшней церемонии». Войдя в келью, где находились камер-лакеи, он тотчас же увидел у них в руках митру. Невольно уступая повелительному взгляду Жюльена, они вручили ему митру его высокопреосвященства.
Он с гордостью понес ее. Войдя в зал, он замедлил шаг. Он нес митру с благоговением. Епископ сидел перед зеркалом, но время от времени его правая рука усталым движением опять принималась благословлять. Жюльен помог ему надеть митру. Епископ потряс головой.
– Ага, держится, – сказал он Жюльену с довольным видом. – А теперь, будьте добры, отойдите немножко.
Тут епископ очень быстро вышел на середину зала, а потом стал медленно приближаться к зеркалу, торжественно раздавая благословения, и у него опять сделалось очень сердитое лицо.
Жюльен стоял, остолбенев от изумления; ему казалось, что он догадывается, но он не решался этому поверить. Епископ остановился и, внезапно утратив всю свою суровость, обернулся и поглядел на него.
– Что вы скажете, сударь, о моей митре: хорошо сидит?
– Превосходно, ваше высокопреосвященство.
– Не очень она сдвинута на затылок? А то ведь это придает такой несколько глуповатый вид; но, с другой стороны, если надвинуть пониже на глаза, будет похоже на офицерский кивер.
– Мне кажется, она великолепно сидит.
– Король привык видеть вокруг себя почтенное духовенство, у них у всех очень суровый вид. Так вот мне бы не хотелось, в особенности из-за моего возраста, показаться несколько легкомысленным.
И епископ снова принялся расхаживать и раздавать благословения.
«Ясно, – подумал Жюльен, наконец осмелившись допустить свою догадку. – Он репетирует, он учится благословлять».
– Ну, я готов, – заявил епископ через несколько минут. – Ступайте, сударь, предупредите господина ректора и членов капитула.
Спустя некоторое время г-н Шелан и с ним еще два самых престарелых священника вошли через большие, украшенные чудесной резьбой двери, которых Жюльен в первый раз даже не заметил. На этот раз он, как ему полагалось по чину, очутился позади всех и мог видеть епископа только через плечи священников, столпившихся у дверей.
Епископ медленно прошел через весь зал; а когда он приблизился к дверям, священники стали в ряды, образуя процессию. После минутной заминки процессия двинулась вперед, распевая псалом. Епископ шел в самом конце крестного хода, между г-ном Шеланом и еще одним престарелым священником, Жюльен теперь пробрался совсем близко к епископу, как лицо, приставленное к аббату Шелану. Они шли длинными ходами аббатства Бре-ле-О; несмотря на то, что солнце пекло вовсю, там было темно и сыро. Наконец они вышли на паперть. Жюльен был в неописуемом восторге от этого великолепного шествия. Молодость епископа подзадоривала его честолюбие, а приветливость этого прелата, его пленительная учтивость совершенно обворожили его. Эта учтивость была совсем не похожа на учтивость г-на де Реналя даже в его лучшие минуты. «Чем ближе к самой верхушке общества, – подумал Жюльен, – тем чаще встречаешь такую приятную обходительность».