Красная жатва и другие истории - стр. 17
В отель я вернулся почти в половине третьего. Вместе с ключом дежурный протянул мне записку с телефоном. П-605 – номер Элихью Уилсона.
– Когда принесли записку? – спросил я у дежурного.
– Во втором часу ночи.
Значит, что-то срочное. Я зашел в телефонную будку и набрал номер. Секретарь попросил меня приехать немедленно. Я сказал, что скоро буду, послал дежурного за такси, а сам поднялся в номер пропустить стаканчик.
Я бы предпочел быть совершенно трезвым, но, поскольку остаток ночи предстояло провести без сна, трезветь смысла не имело. Виски очень меня взбодрило. Я перелил то, что оставалось в бутылке, во фляжку, сунул ее в карман и вышел на улицу.
Все окна в доме Элихью Уилсона были ярко освещены. Я еще не успел нажать на кнопку звонка, как секретарь открыл дверь. Под голубой пижамой и темно-синим купальным халатом все его тощее тело тряслось мелкой дрожью, а худое лицо было ужасно взволнованным.
– Скорей! – закричал он. – Мистер Уилсон ждет вас. И пожалуйста, уговорите его дать нам убрать тело.
Я обещал и последовал за ним в спальню.
Как и в прошлый раз, старый Элихью лежал в постели, только теперь на одеяле рядом с его толстой розовой рукой чернел пистолет.
Не успел я войти, как он оторвал голову от подушки, сел на кровати и проревел:
– Посмотрим, на что вы, болтуны, способны!
У него был нездоровый, багрово-красный цвет лица, глаза же на этот раз горели, точно раскаленные угли.
Я оставил его слова без внимания и взглянул на лежавший посреди комнаты труп.
Невысокий коренастый мужчина в коричневом костюме лежал на спине в луже крови и стеклянными глазами из-под надвинутой на лоб серой шляпы пялился в потолок. Пуля снесла ему полчелюсти. Голова была запрокинута назад, и виднелось отверстие в шее, куда через галстук и воротничок вошла вторая пуля. На одну руку он упал, а в другой сжимал здоровенную дубинку.
Я перевел взгляд на старика. На его лице застыла злобная идиотская улыбка.
– Болтать-то вы мастер, – сказал он. – Это я заметил – кому угодно голову заморочите. А что еще умеете? Только языком трепать?
Спорить было бесполезно. Я бросил на него сердитый взгляд и напомнил:
– Я ведь, кажется, просил меня не беспокоить, пока вы не захотите говорить начистоту.
– Просил, дружок, просил. – В голосе прозвучало какое-то дурацкое торжество. – Вы хотели начистоту? Пожалуйста. Мне нужен человек, который очистит наконец бесвиллские конюшни, выкурит крыс, больших и маленьких. Но учтите, такая работа по плечу только настоящему мужчине.
– Так бы сразу и говорили, – прорычал я. – Если у вас есть для меня хорошая работа и вы дадите хорошие деньги, я, может быть, и соглашусь. А все эти разговоры о конюшне и крысах для меня пустой звук.
– Ладно. Я хочу очистить Берсвилл от жуликов и проходимцев. Это для вас не пустой звук?
– Еще сегодня утром вы этого не хотели, – сказал я. – Передумали?
Последовало длинное невразумительное объяснение, которое перемежалось руганью и криком. Сводилось оно к тому, что Берсвилл он строил собственными руками, можно сказать, по кирпичику, и либо город обретет тот вид, в каком он пребывал когда-то, либо его не будет вообще. Никто не смеет угрожать Элихью Уилсону в его собственном городе. Он их оставил в покое, но если они будут учить его жить, он им покажет, кто есть кто. Закончил он свою речь, ткнув пальцем в убитого и хвастливо заявив: