Красная шапочка: новые грани истории - стр. 21
Вооружившись найденными за домом колышками, мы с тётей Тамарой начали разграничивать место под парник для помидоров.
– Я тебе ещё рассаду огурцов и капусты дам, – прикинула соседка, задумчиво оглядывая поле боя. – Что-то выращивать из семян уже поздно, но можно картошку посадить. Сорт ранний, успеет вызреть. А ещё можно посеять зелень и окультурить цветы. Нюра очень любила цветы, у неё тут раньше настоящий палисадник был… Хоть Паша и ругался, что толку от них нет…
Она тяжело вздохнула, а потом решительно махнула рукой, отгоняя грустные мысли.
– Я тоже цветы люблю, – сказала я, примеряясь, где можно будет разбить клумбы.
– Владик сегодня докосит, – продолжила тётя Тамара, стряхивая землю с рук, – а завтра с утра поможет с грядками. Я ему список напишу, что тебе понадобится. Потом и цветами можно будет заняться.
В обед Волков принёс первую партию постиранных покрывал. Пока я развешивала их на верёвке, которую он же и натянул между старых яблонь, тётя Тамара разогревала вчерашние щи. Пообедав, мы составили список продуктов, лекарств и садового инвентаря. Списков получилось два – один для жизни, второй для великого сельхоз-прорыва.
Да, размах у нас с соседкой вышел знатный – не только установить парник и посадить всякую рассаду, но и побелить фруктовые деревья. А ещё мы решили поставить декоративный заборчик вокруг многолетних цветов и кустарников.
Сама не знаю, как так получилось, но, едва начав строить планы, мы уже не могли остановиться.
Честно говоря, я поражалась неуёмной энергии тёти Тамары. Она и колышки вбивала, и планы на урожай строила, и ещё умудрялась между делом рассказывать о себе.
Оказалось, что всю молодость она с мужем-военным моталась по гарнизонам. Жили сначала в бараках, потом – в служебных квартирах, поэтому завести ребёнка при такой кочевой жизни у них так и не получилось, а потом уже было поздно.
Когда мужу по состоянию здоровья пришлось уйти в отставку, они решили осесть поближе к природе. Купили этот домик, перебрались сюда. Денег на что-то большее не наскребли, да и не особо хотели возвращаться в город, где всегда суетно и шумно.
– После смерти Петеньки мне было очень тяжело, – призналась тётя Тамара, откидывая со лба выбившуюся прядь. – Но мы с Нюрой друг друга поддерживали, как могли. А потом приехал Владик… И знаешь, я сразу к нему прониклась. Будто родного человека встретила. Он мне вместо сына стал. Я, конечно, не опекаю его, но если надо – подскажу, помогу, поддержу. Он же, как и мой Петенька… надломленный.
Я замерла и растерянно уставилась на женщину. Только открыла рот, чтобы спросить, что она имела в виду, как тут же захлопнула его обратно – предмет нашего разговора появился в поле зрения.
Волков оглядел крыльцо, потом прошёлся вдоль забора, критически изучил висящую на одной петле калитку, что-то буркнул себе под нос, записал в блокнот очередные важные цифры и ушёл к себе.
Я хмыкнула. Инвентаризационная комиссия в чистом виде!
– Какой рукастый парень, – улыбнулась тётя Тамара, помахав рукой в мужчине, и подмигнула мне. – Владик сейчас уезжает, вот и мы пойдём, Машенька, с клубничкой разберёмся. Петенька мой всегда повторял: клубника как женщина – чтобы стать сладкой и вкусной, требует, чтобы за ней сначала поухаживали.
Пока мы пропалывали грядки, я не выдержала и вернулась к её словам.