Красная Шапочка для Волковых - стр. 25

Кавалеры её трудятся на грядках, тихо переругиваясь, соревнуются за внимание хозяйки.

— Проснулась, куколка моя? Садись, чайку налью.

— Спасибо…

Устраиваюсь на диване с ногами — дома так всегда было нельзя, а у Кати можно.

— Признавайся, чего от отца сбежала.

— Я… он меня сосватал, замуж решил отдать.

— И за кого же?

— За Хрюнина.

Катя крепко матерится, это она умеет, слова подбирает точные и меткие, и звучит мат в её устах не гадко и не пошло. Я так понимаю, что Хрюнина она знает.

— Ну и сволочь, Тимур! Я же его предупреждала, чтобы и думать не смел! Еще и за кого! За этого хряка недоделанного!

Бабуля встает, начинает ходить по веранде взад-вперед. Потом хватает со стола электронную сигарету, выпускает пар…

На ней сейчас роскошный японский халат, как кимоно, яркий, с широкими рукавами, на голове платок повязан, под платком бигуди. Выглядит она при этом реально как императрица, не зря её все в поселке да и вообще, в районе Екатериной великой называют.

— Так… сосватал, значит… козёл… Ладно, эту проблему я постараюсь решить. Не волнуйся. Тут он тебя точно не достанет… Вот же… Как же так можно? Он ведь мне обещал! Расскажи-ка подробности.

Начинаю вспоминать, и автоматом слезы из глаз. Как же мне было обидно! Больно!

— Я так испугалась…Он… он ведь меня как вещь продавал! родной отец!

— Да какой он родной! - бабуля опускает взгляд. - Он… Твою ж дивизию…

Вздыхает.

— Что?

— Он тебе не родной. Приёмный он…

Остаюсь сидеть с открытым ртом, потому что для меня это шок-контент.

16. Глава 16

Я реально в шоке! Слушаю рассказ Кати и не могу в себя прийти.

— Мама твоя уже в положении была, когда за Тимура вышла. Срок небольшой. Так получилось. Отца твоего она сильно любила, но… в общем, он был военным, уехал на службу, и почти сразу пришло известие, что погиб. А Тимур… Тимур за ней давно ухаживал. Я против была. Он и старше и… характер, в общем, мне его не зашел сразу. Домостроевец. А матери твоей говорила — Дина, намучаешься ты с ним.

Бабушка выпускает клубы пара, вижу, что прячет за ними слезы. Я ведь никогда не видела, как она плачет! Даже у мамы на похоронах слезинки не проронила. А вот…

Она продолжает, вспоминает, как поругалась с ней моя мама, как рукой махнула, мол, главное отец у ребенка будет. Мне кажется, мама потом всё-таки полюбила Тимура, ну, по-своему. Она жалела его. Он действительно переживал, когда она заболела, когда стало ясно, что помочь ей нельзя…

Слушаю Катю и мне многое становится понятным. И то, что папа Тимур так недолюбливал бабушку, и то, что с мамой периодически сильно ссорился, потом, правда, всегда прощения просил, подарками задаривал.

Да, маму он любил, а меня… Мне с детства казалось, что отец меня не сильно любит, порой я думала, что я вообще для него досадное недоразумение. Тогда я просто думала, что он хотел сына, а родилась я.

Сейчас понимаю, дело было не в том, что я не мальчик, не наследник… Я вообще ему не родная!

Мне дико обидно. Ладно, пусть не любил меня, не принял, не считал своей! Но продать этому уроду Хрюнину! Как вещь!

— Кать, а если он меня заберёт? Если…

— Пусть попробует. Думаешь, бабка у тебя силы не имеет? Сейчас, позвоню куда надо, все связи подниму. Пусть потягается со мной. Ладно, ты скажи, как сбежать-то смогла? Сама? Или помог кто?

При воспоминании о том, кто и как именно мне помог краснею дико. Катя, конечно, сразу замечает.