Красная машина, черный пистолет (сборник) - стр. 65

– Надо же…

Иван окинул пьяницу оценивающим взглядом.

Да, одет тот был очень добротно. И значит, дело в шляпе. Лишь бы только…

Как раз в этот момент пьяный и пошевелился. Храп его оборвался на бесконечно долгое мгновение, в течение которого Иван почувствовал, как у него в груди оборвалось и рухнуло куда-то вниз сердце, пьяный даже открыл глаза, но тут же вновь забылся, опять захрапел. А Иван, чувствуя себя человеком, чудом увернувшимся от мчащегося на него автомобиля, с трудом перевел дыхание.

Мир несправедлив, думал он, и единственным благом, бескорыстным подарком, который ты от него получаешь, является самая жизнь. Все остальное зависит лишь от тебя, и ни на чью помощь рассчитывать не стоит. Только на свои силы и на собственную удачу. Если она повернется к тебе задом… Что ж, значит, так легли карты. Нечего жаловаться. Надо сжать зубы и идти дальше, не оглядываясь, не пытаясь переиграть уже сыгранную игру, ибо это бесполезно. Только время и силы зря потеряешь. Идти дальше… работать лапками, сбивать сметану. Рано или поздно под ними окажется твердь.

А пока ее еще нет, пока ему остается лишь фарм. А значит, надо терпеть и еще раз терпеть. Слушать, как звякают падающие на его счет единицы, и воспринимать это мерзкое дыхание так, словно оно являлось амброзией, не смея даже поморщиться, дышать и радоваться своему невероятному везению, тому, что судьба дала еще один шанс, возможность остаться на плаву и вновь попытать удачу. После двенадцати часов. Когда начнется новый день.

Нет ни одного доброго дела, которое осталось бы безнаказанным.

Аноним

Зовите меня Измаил.

Не ищите тут ни злокозненного плагиата, ни даже невинного подражания. В конце концов, как-то называться надо. А за последние три десятка лет я сменил столько имен, что и сам уже путаю, где, когда и как назывался. Да и что вам, как зовут меня сейчас? К тому же, когда и если вы будете это читать, меня, скорее всего, уже будут звать совсем иначе. Зато классическая фраза намертво застряла в извилинах – даже при моем, прямо скажем, не слишком гуманитарном образовании. Может, и не всяк ее помнит, но уж многие – точно. А имя? Что ж, не хуже других. И даже некоторая ирония в этом ощущается, особенно ежели учесть, кто рыщет по моим следам. А к иронии я питал слабость всегда. Ну да этого добра в моей истории на десятерых хватит.

Началось все ровно тридцать три года назад. Кстати, как меня звали тогда, тоже не имеет значения. По крайней мере, для вас. Куда существеннее – чем я занимался. А ремесло у меня было преувлекательнейшее. Веселое ремесло. Но об этом чуть позже.

Раз уж я с классики начал, к ней и вернемся. Кто из вас в детстве «Тома Сойера» не читал? Поднимите руку. Помните, там пассаж есть: всякий, мол, человек, а уж мальчишка особенно, рано или поздно испытывает непреодолимое желание искать спрятанные сокровища? Сдается мне, правды в этом куда больше, чем сам Марк Твен думал. Фокус только в одном. Пиратские сундуки искать да клады заговоренные или там испанские галеоны с золотишком мечтают-то многие, да решаются не все. Как говорится, много званых, но мало избранных. Да и галеоны с сундуками не на каждом шагу встречаются. А вот сокровищ – не перечесть. Руку протяни. Денежные мешки так рядами и стоят. Только убедить их надо, чтоб раскрылись. И к каждому свой подходец нужен. Тут универсального «Сезам, откройся!» в заводе нет. Каждый раз новое петушиное слово искать приходится. Оно-то и интересно.