Красная машина - стр. 21
Отсюда понятно, что при использовании этой меры необходимо содействие врача, без рецепта которого почти невозможно приобрести ни одного, за исключением алкоголя, сильнодействующего средства.
Предполагать же возможность обращения наших конькобежцев к врачам за границей с просьбой прописать им допинг, по меньшей мере, наивно, хотя бы уже потому, что это обстоятельство в чужой стране тотчас же должно стать достоянием гласности и повлечь обычные в таких случаях последствия.
Вместе с тем нельзя ожидать, чтобы в таких самобытных в отношении чести и долга государствах, как Швеция, Норвегия и Финляндия, врачи сами так охотно шли навстречу определенному желанию пациентов принести непоправимый вред их здоровью и, кроме того, пожелали бы еще оказаться и сообщниками их преступной затеи.
Между прочим, всякий, кто сколько-нибудь знаком с нашими конькобежцами, может не без причин засвидетельствовать, что таковые, не в обиду будет им сказано, не доросли еще до понятия о том, что такое допинг, не говоря уже о сведениях, касающихся способов его применения.
Правда, в заключение придется все-таки сознаться, что случаи, когда некоторые бессознательно себя допингировали, были, но это больше случайность, чем рассчитанный на что-либо определенное поступок…»
Остается, пожалуй, лишь добавить, что и наши с течением времени доросли, чтобы не остаться в дураках.
А теперь вот дело идет к тому, чтобы допинг вообще легализовать: иначе чемпионы-фармакологи останутся некоронованными. Представления о справедливости к завершению века существенно корректируются.
Французская книга о женском спорте начинается с замечания, что самый доступный для каждой женщины спорт, несомненно, прогулка. Но кто же не знает, что женщины – и русские женщины в особенности – всегда хотят в первую очередь недоступного.
В начале десятых годов женщины-спортсменки сказали впервые свое слово в футболе. Точнее, их оборвали на полуслове…
Только они и в полуслово сумели весьма многое вложить.
Среди женщин, успевших обрести известность как футболистки, в основном русские фамилии. Это не опровергало английских влияний. Но вместе с тем доказывало, что футбол в России укоренился.
Конечно, общественному мнению был брошен вызов.
Популярность футбола в России многие объясняли его не эстетичностью. Отсюда, мол, и проистекала его доступность непросвещенным массам. Никто не хотел понять, что костоломная грубость вызвана нетехничностью разбереженных азартом игроков.
А женщины быстрее – в силу природных свойств – обнаружили в футболе эстетическую перспективу, тягу к тонкостям, к игре комбинационной. Правда, когда ближе к завершению века женский футбол возродился, некоторые из нас почувствовали в нем ностальгические мотивы: женский футбол напоминал мужской футбол сороковых годов.
Женщины играли более индивидуально в пору, когда мужчины играли строго в пас, придерживаясь тренерских установок.
Женщины импровизировали чаще, чем мужчины.
В первые послереволюционные годы, когда власть безоговорочно приняла футбол, не находя в нем ничего буржуйского, некоторые философы от спорта видели в нем игру аполитичную. Острили, что любители футбола Октябрьской революции и не заметили и по-прежнему захвачены не классовой борьбой, а постоянным соперничеством Москвы и Петрограда, где питерцы выигрывали чаще, но москвичи никогда не сомневались в том, что играют лучше…