Красная линия - стр. 5
– Нет, мам. Не понимаю. Ты чего от меня хочешь-то? Чтобы я Карину от себя прогнала, вот так, за здорово живешь? Да как ты себе это представляешь? Она ж мне родной человек, она мне как сестра… Да у меня же никаких других подруг просто нет! И не было никогда! Тебе ли не знать, как трудно я схожусь с людьми… Как для меня существующий ближний круг важен… Моя семья, Карина, ты…
– Ну да, ну да. Меня, стало быть, на последнее место поставила, понятно. Карина тебе важнее.
– Вы мне все важны, мам. И все любимы. Да, вот такая я по природе… У меня и раньше других подруг не было. Кроме Карины. И парней других не было… кроме Стаса. Одна дружба, одна любовь на всю жизнь. Ну вот такая я, мам, что тут поделаешь!
– Ну да, ну да… И ребенок у тебя тоже один… Про второго-то не думаете пока? Хоть ребенка второго роди…
– Мы об этом думаем, мам. Но не сейчас пока.
– Так думайте скорее, пока я в силе! Пока помочь смогу… Хоть так помочь, если ты меня не слушаешь. Живешь как слепая… Господи, да неужели ты думаешь, что Каринке твоей семейного счастья не хочется?
– Хочется. Конечно же хочется. Только ей не везет почему-то…
– Да потому и не везет, что она хочет в мужья такого, как твой Стас. Она ж за вашей жизнью практически ежедневно наблюдает… Да только поищи-ка такого второго Стаса, попробуй…
Лера улыбнулась, кивнула, но ничего не ответила. Наверное, в этом мама права… Наверное, Каринка подсознательно себе такого же мужа хочет. Да только не везет ей, совсем не везет… Хотя и знакомится с кем-то все время, один короткий роман сменяет другой. Не получается результата, и все тут! А Каринке очень хочется семейного счастья. Наверняка бы она променяла ухоженность и девичью подтянутость на сермяжные заботы семейные, это факт… И самое обидное, что ничем тут ей не поможешь. Понять и пожалеть можно, а вот помочь…
Дверь на кухню открылась, явив им заспанную Ксюшу в пижаме. И голосок ее радостный и чуть хрипловатый заставил их с мамой улыбнуться.
– Ой, бабушка… Ты к нам в гости пришла, да? А мы еще спим…
– Ну, не обобщай, пожалуйста! – проговорила Лера, любуясь румяными со сна щечками Ксюши. – Это вы с папой еще спите, а я уже давно поднялась! Целую кучу блинчиков успела сварганить!
– Мам… Я же на диете, ты что… Ты забыла, что ли? – надула пухлые губы Ксюша. – Зачем ты меня своими блинчиками дразнишь?
– Ой, да какая тебе диета, Ксюшенька, какая диета! – ласково запричитала Елизавета Васильевна. – Ты же у нас такая ладненькая, такая справненькая, как пасхальное яичко! И тебе это все так идет! В этом твоя индивидуальность! А похудеешь – осунешься сразу, всю прелесть свою растеряешь… Не выдумывай давай никакую диету! Я вчера по телевизору передачу смотрела как раз про то, как молодые девчонки себя диетами до анорексии доводят! Ты так же хочешь, что ли? Чтобы из больниц потом не вылазить?
– Да бесполезно, мам… – вяло махнула ладонью Лера. – Я уж столько раз все это ей говорила – как об стенку горох… Внушила себе, что должна похудеть до состояния сушеной воблы, и все тут! Ну какая сушеная вобла при такой конституции, это ж даже представить трудно!
– А какая у меня конституция, мам? – задиристо спросила Ксюша, упирая ладони в бока. – Ну какая, скажи?
– Да тихо ты, сбавь обороты… Отца разбудишь. Дай ему еще немного поспать. Он совсем никакой с дежурства пришел. Еле живой.