Красная королева - стр. 28
– О, ваше величество, это герцог Роган де Сюзор нечаянно уронил подсвечник.
Случайно уронил подсвечник? Странно… Как можно случайно уронить устойчивую железяку, да еще так, чтобы разбилось стекло? И за каким чертом этому самому герцогу понадобилось брать подсвечник в руки, ведь в комнате было достаточно светло. История разбитого окна показалась мне непонятной, и потому имя герцога де Сюзора я накрепко отложила в памяти. В конце концов, именно эта струя свежего воздуха дала мне возможность прийти в себя. Именно благодаря этому роды и завершились благополучно. Не знаю, знак ли это свыше, просто совпадение или же что-то другое, но очень постараюсь выяснить.
Сейчас, когда я родила, интерес двора, короля и свекрови пропал ко мне окончательно. Не было больше ежедневных контрольных визитов мужа утром и вечером. Его величество навещал меня один раз в неделю. Больная жена, которой пока что врачи не рекомендовали рожать нового ребенка, короля не интересовала.
Более того, через месяц, когда мне официально разрешили вставать с кровати, выяснилось, что теперь я сама должна наносить визиты мужу. Впрочем, все это было пустой формальностью, и при встречах мы оба старались сократить время свидания.
Отвары мадам Менуаш помогали мне значительно больше, чем микстуры лекаря. Именно эти отвары поспособствовали тому, что у меня пропало молоко. Моего сына по-прежнему кормила посторонняя женщина, и видеть его мне дозволяли только дважды в неделю. Первое время визиты дофина в мою опочивальню строго контролировала королева. Каждый раз, когда приносили сына, эта дрянь была тут как тут.
У меня не было даже призрачной возможности как-то поладить с кормилицей: поговорить с ней, выяснить, чем она питается, возможно, подарить какую-то безделушку и добиться ее расположения.
Со слов Софи я уже знала, что графиня-кормилица – вдова и практически разорена, но именно ее необычная особенность, почти постоянное наличие молока, держало даму на плаву. Правда, надо сказать, что выглядела она значительно старше своих лет: лицо покрывала сетка мелких морщинок. Она частенько имела утомленный вид и даже ее полнота казалось не приятной пухлостью, а некой отечностью и обрюзглостью. Графине Матильде Аронской было только двадцать семь лет, но навскидку можно было свободно дать на десять лет больше. Возможно, графиня и была неплохим человеком, но в присутствии королевы-матери держалась почтительно и отчужденно.
Молоко у меня перегорело. Слава богу, обошлось без последствий. Мадам Менуаш как-то позабыли удалить из моих покоев, а при очередном визите мужа я выпросила себе право оставить акушерку при своей королевской особе.
Я думала о своем сыне. Я думала о нем постоянно: днем и ночью, с упорством таксы, пытающейся достать из норы крота. Собирала любые крохи информации, которые могут мне помочь хоть чуть-чуть. Очень часто оказывалось так, что какой-то незначительный разговор о самых простых вещах давал мне эту информацию.
Хорошим примером может служить разбитое окно в моей спальне. Я прекрасно помнила момент родов, когда задыхалась от недостатка кислорода и теряла сознание, но я также помню, что очнулась от ледяной струи воздуха, который и привел меня в чувства. Я начала собирать информацию об этом герцоге и обо всех, кто был близок королевской семье.