Красная комната - стр. 4
– Вы пересчитали деньги? Тогда уходите! – и тут же добавила: – Ключ можете оставить на столе.
Фыркнув что-то неразборчивое (Джин не собиралась вслушиваться), риелтор звякнула ключом на длинной цепочке и бросила его на антикварный стол в самой середине комнаты. Стол из красного дерева (должно быть, очень ценная вещь) заметно нуждался в покраске, полировке и ремонте. А еще он нуждался в жильце – может быть, больше, чем во всем остальном.
Дверь захлопнулась с шумом.
Джин по-прежнему стояла у окна. На стенах все так же буйно полыхали солнце и кровь. Капли сочной венозной крови стремительно катились вниз.
Джин перегнулась через подоконник, наслаждаясь изумрудным буйством летней листвы. Цвет был настолько сочный и яркий, что так и просился на холст. Джин задумалась: какие краски нужно смешать, чтобы получить такую невероятную красоту? Память не давала ответа.
Ей вовсе не хотелось думать. Она просто отдыхала душой, каждой клеточкой тела чувствуя какое-то странное, неизвестно откуда взявшееся умиротворение.
Квартира располагалась на втором этаже. Этаж был не высокий, но сюда почти не доносился уличный шум – возможно, из-за близости парка.
Джин вспомнила, как поразил ее этот старинный трехэтажный дом, стоящий в конце переулка, как раз перед тупиком. Она была поражена в самое сердце величественной грацией этого старинного жилья, словно чудом сохранившегося в современных урбанистических джунглях, возведенных из стекла и бетона. Эта удивительная красота взывала не только к генетической памяти, но и к самому сокровенному в ее душе, которая (Джин чувствовала это) вопреки всему оставалась целой.
Именно тогда, вся во власти этой странной бури, которую она не могла объяснить даже самой себе, Джин поняла: это ее дом. Этот дом принадлежит ей – или, возможно, она принадлежит ему, как угодно. Она еще не видела квартиры, о которой риелтор с самого начала их переписки в интернете давала столь противоречивые отзывы, но уже вовсю чувствовала, что обязательно должна остаться здесь, во что бы то ни стало здесь удержаться, уцепиться за нее – во что бы то ни стало! Она почувствовала, но почему-то не могла сама себе объяснить.
Яркий оранжевый мяч, взявшийся ниоткуда, взлетел так высоко, что Джин с удивлением отпрянула от подоконника. Мяч, стремительно возникший перед ней, так же быстро исчез внизу. Маленькая девочка лет пяти, со смешными торчащими во все стороны косичками, одетая в летний сарафан в бело-зеленый горошек, подхватила мяч, заливаясь смехом. Девочка-подросток лет четырнадцати (это она подбросила мяч с такой силой) со смехом взъерошила малышке волосы. Джин с удивлением загляделась на синее платье девочки-подростка – очень необычное. Джин еще не доводилось видеть таких. Очень красивое платье, нестандартного кроя и, похоже, из натуральной ткани. Может, мама девочки была дизайнером, потому и одевала дочку так необычно.
Девочки, между тем, явно не были сестрами. Малышка была белокурой, пухленькой, с румяным, удивительно круглым лицом. Красивая, улыбающаяся, жизнерадостная, она вовсю наслаждалась этим солнечным днем и игрой со своей старшей подругой.
Девочка постарше была совершенно другой. Очень высокая для своих лет, худощавая, с длинными черными как смоль волосами, забранными синей лентой в свободно развевающийся хвост, с явной примесью кавказской или еврейской крови. Она была невероятно красива. Со своего второго этажа Джин ясно различала черты ее лица – точеные, как на старинной монете, и такие яркие, что они против воли приковывали взгляд. Джин залюбовалась естественной грацией ее движений – девочка-подросток двигалась легко и свободно.