Красная Книга - стр. 67
Видно было, что она уже собиралась произнести хлёсткое односложное слово, но в последний момент увернулась от прямого ответа:
– Давай сначала доживём.
– Ладно. Ты побудешь?
– Рядом? Я останусь с тобой. Прямо за дверью. Всегда сможешь меня позвать.
– А можно сначала посмотреть другие комнаты?
– Можно, – улыбнулась Тульпа. – Здесь же ты хозяин, а я гостья.
«Гостья. Как же», – с неожиданной злостью подумал Нинсон и был рад, что женщина не видела его лица.
За другой дверью оказалась ванная комната. Самое светлое помещение, которое Нинсон видел в жизни. Во всяком случае, так казалось после темницы в чёрной скале. Пол, стены, потолок – всё было выложено плитками из шафранно-жёлтого песчаника. Свет исходил из колонны в центре. Из огромного столба, сложенного из дорогой тёмно-красной соли. Он наполнял воздух специфическим запахом и живым рыжим светом, который одновременно усиливался и смягчался благодаря цвету стен.
Ингвар положил ладонь на колонну. Тёплая.
У противоположной стены латрина – отверстие в каменной полке. Ингвар уже видел такое в столичных банях. В другом углу что-то вроде летнего душа. Пол шёл под ощутимым углом к сливу. А потолок усеивали маленькие отверстия. Ровные ряды полок вдоль стен. Большой перевитой тритонов рог служил мыльницей. Остальное пространство полок загромождали склянки с прозрачными жидкостями.
Подчиняясь наитию и поддаваясь игре Уголька, обнюхивавшего склянки, Ингвар вынул стеклянную пробку из одного пузырька. Никакого запаха. Вылил содержимое на ладонь. Дал понюхать призраку фамильяра. Тот лизнул руку. Тогда Нинсон отпил из склянки. Разочарованно сказал Тульпе:
– Это обычная вода. Дешёвые декорации.
При этих словах женщина поморщилась, но ничего не ответила. Холодная пресная вода оказалась и в других пузырьках.
В одну из полок были вмурованы две плошки. Чёрная и белая, полная раковин солнечной стелларии. Ингвар взял одну. Соляной столб тут же стал светить чуть слабее.
Ингвар обернулся к Тульпе: мол, видала? Женщина спокойно наблюдала за действиями своего подопечного повелителя.
– Это светильник, – сказала она. – Если все вытащишь, мы тут в темноте окажемся.
Великан положил раковины обратно. Столб даже загудел. Ингвар показалось, что с некоторой натугой.
– Да не гуди! Вернул, как было!
Столб перестал гудеть.
Ингвар положил раковину в плошку на другой полке, и с потолка полилась чуть тёплая вода. Нинсон задрал голову. Каждая дырочка выдавала тугую струю. Он добавил раковин, и напор увеличился. Положил ещё – и попал в горячий водопад.
Колдун – а теперь сомневаться в том, что он колдун, становилось всё сложнее – был счастлив. Как бы ни старался Ингвар Нинсон, привыкший к чистоте цивилизованный горожанин, казаться невозмутимым, но для него было сущим мучением ходить перемазанным во всех видах собственных нечистот. Особенно при каком-никаком собеседнике. Даже и придуманном.
– Тут вода горячая! – заорал Ингвар, перекрывая рёв потока и утробное гудение где-то за потолком. – Классно-то как! Смотри, какую комнату я, чтобы помыться, придумал! Я верю в колдовство!
– Нам нужно к Лоа. Идём.
Странное дело, но Тульпу, кажется, злило его поведение. Непонятно только, что именно. То ли то, что он принимает душ, то ли, что он веселится, то ли что-то иное. Во всяком случае, вид у неё был отнюдь не радостный.