Красная Книга - стр. 51
Нинсон в задумчивости тёр ладонь, счищая кровь и грязь.
Пока под стёртым слоем не обнаружился знак.
– Что это?
– Глиф, – спокойно сказала Тульпа.
На мизинец можно было поставить любой символ, в том числе и такой, который вовсе не использовался на Лалангамене. Определённая философия была и в том, чтобы ничего не наносить на мизинец. Кто-то считал это принятием – готовностью к любым поворотам, свободой манёвра для духа и сознания. А кто-то просто пережитком детства, неспособностью определиться, неготовностью взять судьбу в собственные руки.
И Нинсон как раз был из тех, кто к тридцати с лишним годам так и не знал ещё, кем хочет стать, когда вырастет. Мизинец его оставался чист. Кожа ждала. Странный значок. Похожий одновременно и на «Т», и на «Ь».
– Его не было.
– А теперь есть. Видел такой знак прежде?
– Нет. Наверное, нет. Может быть, в книге… или в храме Инка…
Храмы Инка, любителя и собирателя знаков, пестрели всевозможными значками, покрытые сверху донизу резьбой пиктограмм и символов.
Тульпа сказала:
– По виду инсигния довольно старая. Не такая старая, как остальные, но, во всяком случае, несколько месяцев ей уже определённо есть. Может быть, и несколько лет.
Женщина потерла ладонь Великана, счищая грязь с остальных инсигний, оттирая засохшую кровь, обнажая ссадины. Она делала это сильными движениями, без нежности и без жалости, с профессиональной аккуратностью, как делают массаж любви жрицы Ишты.
– Инсигнии, – сказала Тульпа. – Ну и что?
– А то, что ведь ясно, что я – это я. Моя прошлая жизнь не придумана. Откуда взялся этот глиф, я понятия не имею. Но остальные-то отметки мои. О жене, об учёбе. Я это не придумал. Это всё было!
– Просто маскировка. Выпачканные пальцы. Подумаешь, п-ф-ф. Да ты себе целое тело сумел раздобыть. И теперь думаешь впечатлить меня поддельными татуировками?
Мысль о подделке инсигний была такой кощунственной, что даже Нинсон, в бытность дельцом часто нарушавший законы, не сразу переварил её.
– Но книги лиц священны. Их же не подделать.
– С уровнем влияния великого колдуна, каким ты был в то время, ты мог хоть мемуары написать в книгу лиц. Тем более, если твоя булла только там. Если бы ты был дворянином, то пришлось бы лезть в бархатную книгу. Это уже сложнее. Разные ведомства. Если бы ты был ещё и колдун, то понадобилось бы лезть в книгу теней. А с тобой, простолюдином без герба и без колдовских способностей, всего-то делов.
– А сигнум?
– А что сигнум?
– У меня был сигнум? Я был сигнифером?
– Ты был легендарным колдуном. У тебя было всё, что нужно. Всё. И книга, и посох, и фамильяр, и скакун. Я не могу рассказать подробности обо всём этом. Сама знаю немного. А тебе и вовсе не надо, а то сболтнёшь лишнего, когда пятки прижгут.
Ингвар молча кивнул.
– Ты был сигнифером. Когда мы с тобой виделись, у тебя было несколько сигнумов. Что само по себе делало тебя легендой. Но это в другом теле, я же говорю. Про те сигнумы я ничего не скажу. А у этого тела нет никаких сигнумов. И не может быть. Это же тело сказочника. Откуда бы у тебя взялся сигнум? Как бы ты его получил?
– Я… не знаю… На всякий случай спросил… – смутился Ингвар.
– Ты выиграл в лотерею Кинка на играх? Один из дюжины ежегодных счастливчиков? Или выиграл аукцион Доли? Или ты принадлежишь к одной из богатейших семей этого мира? Или стал лучшим автором года? Чтобы стать лучшим автором, надо хотя бы одну книжку написать сначала, Ингвар. Так откуда у тебя может быть сигнум?