Красная Книга - стр. 46
Часто этот подвиг ограничивался перетряхиванием терминологии. Каждое из прижившихся названий было по-своему метким.
Ингвар, мыслящий образами, представлял себе Сейд как дерево. И потому ему казалось логичным, что после «корневой» руны шли «стволовые».
Большинство колдунов могли пользоваться лишь третью Сейда. Часть рун была им недоступна или доступна символически. Например, раз в год, предпринимая ежедневные попытки, тратя на это все силы и весь оргон, практически занимаясь только этим – удавалось сдвинуть колдовским усилием руны Тива гусиное пёрышко.
Колдовство? Бесспорно!
Но если раз в год – то это слабая руна.
Ингвар называл их «листовые». В его воображении слабые руны были кроной, обрамлявшей Сейд.
У колдуна имелась одна корневая, несколько стволовых, а остальные были листиками, обрамлением, которое почти не удавалось наполнить оргоном. Это не имело отношения к тому, что записывалось в Мактуб. Только к личной силе. Значения не были абсолютными. Стволовая руна сильного колдуна могла быть сильнее корневой руны слабого. Листик легендарного колдуна мог начисто перешибить ствол ученического Сейда.
Гальдра всё это не касалось – он не поддавался классификации.
Во-первых, изучать его могли только те, кто хоть немного способен галдеть.
Во-вторых, колдуны, которым был подвластен Гальдр, не особенно стремились что-либо объяснять. Разве что ученикам. И даже тогда редко прибегали к наукообразным выкладкам и таблицам.
В-третьих, это было попросту вредно. Рациональный подход был столь же опасен для Гальдра, сколь и для романтической любви. Отсутствие объяснений было его сильной, а не слабой стороной.
Когда мир станет слишком объяснён и понятен, оргон Лалангамены обмелеет. Вместо колдовства останутся смыслы.
А кому они будут нужны без колдовства?
И потому объяснить мир старались лишь дураки да умные.
Мудрецы и колдуны старались понять его, не растеряв главного.
Устройство разрезанной зверушки куда как нагляднее, спору нет.
Да только штука в том, что играть с ней не очень-то весело.
По словам Эшера, слабыми рунами Таро Тайрэна были руны Макоши. Это означало, что, несмотря на то, что солёные руны Седьмого Лоа позволили Ингвару задержать дыхание на добрых шесть минут и разобраться с поиском тропки, пресноводные руны Восьмой Лоа будут даваться гораздо сложнее. У Таро всегда возникали сложности с тем, чтобы закрыть рану с помощью Берк или применить прозрачную Лагу.
Неудивительно.
Он не мог жить по заветам Великого Восьмеричного Пути, по которому нужно было жить, чтобы владеть рунами Макоши. Во всяком случае, сама Макош неоднократно повторяла такое.
Эшер предупредил, что не нужно обращать внимания на записи легендарного колдуна. Таро Тайрэн много и вдохновенно врал, даже тогда, когда это не было нужно. Что уж говорить о тех случаях, когда это имело практическую пользу.
Хитрый колдун не хотел, чтобы кто-то знал о его возможностях. И вполне мог специально распускать слухи о собственной слабости в рунах Макоши. Тогда от него бы меньше ожидали, что он сможет отвести от себя внимательный взгляд или исцелиться.
С той же целью Таро Тайрэн распускал слухи о том, что у него чуть ли не дюжина корневых рун. О своём всемогуществе.
Эшер рассказывал, что много раз слышал, как Таро Тайрэн объяснял почитателям, что Урус и Соул он использовал так часто, что теперь просто всегда силён и удачлив, не прикладывая к тому никаких дополнительных усилий.