Красная армия в Гражданской войне - стр. 13
– Политическая работа в корпусе ведется систематически, несмотря на то, что корпус за последнее время вел непрерывные бои, – ответил стоявший рядом со мной Кивгела. – Но дело в том, что к нам приходит много добровольцев, наслышавшихся разных белогвардейских басен о коммунии. В связи с этим нередко у бойцов возникают дебаты: что такое Советская власть? Что такое коммунизм? Недавно, например, я слышал такой разговор: «То коммунисты! А мы не за коммунистов, а за большевиков».
Все засмеялись, и Кивгела закончил, обращаясь к Троцкому:
– Может быть, вы скажете бойцам несколько слов по этому вопросу.
– Хорошо, – сказал Троцкий, – я согласен выступить. Идемте.
Выйдя из помещения штаба, мы остановились против построенного корпуса. Я подал команду «Смирно», рассчитывая, что Троцкий на этот раз поздоровается с бойцами и командирами. Но он или не знал этого порядка, или же не нашел нужным приветствовать бойцов.
– Пожалуйста, пожалуйста продолжайте свое дело, – кивнул мне Троцкий и, остановившись, стал осматривать выстроенный корпус.
Я подал команду «Вольно» и объявил, что будет говорить председатель Реввоенсовета республики Троцкий.
Троцкий начал с того, что революция находится в опасности, что мы не выдержим натиска белых, если не наведем организованности и порядка в своих рядах, а потом заговорил о «коренных вопросах социальных проблем».
– Непонятно, – послышался голос из рядов корпуса.
Троцкий повернул голову в сторону бойца, бросившего реплику, и продолжал:
– В наших рядах есть элементы, извращающие наши понятия о формах устройства общества, за которое мы воюем. Я имею в виду коммуну с ее обобществленными средствами, производства и равными условиями пользования общими благами труда.
– Значит, все общее? – вновь послышалась реплика.
– Да, общее, при абсолютной ликвидации частной собственности.
Поднялся шум, сквозь который резко слышались отдельные выкрики:
– Эта коммуна для коммунистов, а мы за большевиков!
Видя, что шум нарастает, я поднял руку. Мгновенно наступила тишина.
– Прошу внимания, товарищи бойцы и командиры. Вот видите, что у меня в руке?
– Видим! Коробка спичек.
– Так вот: на одной стороне этой коробки мы напишем большевик, на другой – коммунист. Поверну ли я эту коробку одной или второй стороной, вниз или вверх, от этого ничего не изменится: коробка останется коробкой. То же самое назовите вы меня большевиком или коммунистом – будет одно и то же.
– Да ну!!!
– Значит ясно?
– Понятно!!! – гаркнули бойцы в один голос.
Троцкий стоял, нервно покусывая губы. Чтобы закончить этот неудавшийся митинг, я вновь поднял руку и провозгласил:
– Да здравствует Красная Армия и председатель Реввоенсовета республики!
Загремело мощное «ура». Троцкий торопливо пошел к машине, и казалось, что боевой клич бойцов подталкивал его в спину…
Потом мне рассказывали, что, вернувшись от нас в Москву, Троцкий говорил:
– Корпус Буденного – это банда, а Буденный – атаман-предводитель. Мое выступление эта банда встретила ревом, а один взмах руки Буденного произвел на них впечатление электрического удара. Это современный Разин. И куда он поведет свою ватагу, туда она и пойдет: сегодня за красных, а завтра за белых.
На второй день после приезда Троцкого в корпус Миронов и Булаткин под конвоем, возглавляемым И. В. Тюленевым, были направлены в Саратов. Бойцы и командиры бывшего корпуса Миронова, изъявившие желание драться за Советскую власть, были распределены по частям корпуса, а остальные под конвоем направлены в 9-ю армию.