Краш-тест для майора - стр. 22
Плавные движения лопатками и жемчужные нити, оформляющие вырез на спине до самых ягодиц двигаются, завораживая меня.
Отворачиваюсь. Смотрю перед собой. Все мелькает в красно-белых тонах - и театр и Татьяна, но я слеп.
Перед моими глазами образ роскошной Анастасии в вечернем платье. И всё...
Воздух кипит в моих лёгких. Как неожиданно больно это всё цепляет! И так же неожиданно от себя мне хочется мазохистки быть к ней ближе, раскачивая эту боль. Доводить её до апогея.
Как ты смела мне обещать, а?!..
Машинально, чтобы оправдать то, что сел не по этикету, разливаю в бокалы шампанское.
Муратов говорит по телефону. Свет гаснет.
- Шампанское, Анастасия? - протягиваю ей, глядя в глаза. - Или, может, мартини? Мы празднуем или грустим?
Молча забирает из моих рук протянутый бокал.
- Может, что-то хотите еще? Мне сказать... - добавляю тише.
- Нет. Не хочу... Предложите Татьяне.
Мда...
Разворачиваюсь.
- Мартини? Шампанское?
- Осторожнее, товарищ майор...
- Ты о чем?
Стреляет глазами на Настю.
- Untouchable...
- Да-а-а? - перекашивает меня от яда.
Неприкосновенная, значит.
Татьяна предупреждающе качает головой, глядя на сцену.
- Шампанское, - чуть громче добавляет с натянутой улыбкой.
Звучит последний звонок, мы погружаемся в темноту.
На сцене начинается действо...
Агонизируя от близости с Настей абсолютно не вижу спектакля. Галстук душит, ремень давит, в ложе душно... Радует только коньяк! Он, обжигая рот каждым глотком, на несколько мгновений возвращает меня в адекват.
Я горю от ревности, понимая, что их руки соприкасаются на мягком широком подлокотнике. Вспоминаю, как он наглаживал её кисть, когда она держала его под руку. Я уверен, наглаживает и сейчас! А если немного отпустить фантазию — что и как налаживает он ей наедине, то совсем можно двинуться.
Невеста, да?..
Оттягиваю душащий меня галстук и смотрю на ее кисть. На указательном мелькает кольцо с крупным камнем. Я не помню этого кольца...
Жених презентовал?
Настя медленно ставит бокал на столик. А я залпом допиваю свой. Второй. И тоже ставлю рядом.
Перехватываю её холодные пальцы, неласково их сжимая. Дергается! Но я не выпускаю. Увожу наши сомкнутые кисти в узкий проход между нами.
Настя нервно ерзает на кресле.
Неловко тебе?! А там, в поезде, ловко было мне в глаза смотреть и любимым называть, зная, что вернёшься к своему Муратову?
Вот и сейчас переживешь!
- Настя... - слышу шепот Муратова. Он что-то говорит ей, она наклоняется. Наши руки натягиваются. Сжимая ее кисть жестче, я, теряя над собой контроль, нахально оттягиваю её за руку.
Садится прямо. Телефон в руках Муратова мерцает на беззвучном режиме. Шёпотом извинившись, он шепчет ей: "я минут на двадцать" и выходит.
Настя поворачивает лицо.
- Больно, Сергей Алексеевич, - шёпотом и дергая свои пальцы.
- Согласен... больно.
Извернувшись, с силой выдергивает всё-таки пальцы.
- Татьяна, - поворачиваюсь к спутнице. - У меня просьба: прямо сейчас прогуляйся... до дамской комнаты. Мне нужен тет-а-тет...
- Вы — смертник.
- Не преувеличивай.
- Я предупредила.
Бесшумной тенью покидает ложу вслед за подполковником.
Моя тахикардия зашкаливает. Я облизываю пересохшие губы.
Словно почувствовав, что я на грани, Настя подлетает на ноги, пытаясь тоже смыться. Но я оказываюсь быстрее, преграждая ей выход из ложи. И мы сталкиваемся... В моих глазах темнеет.