Красавицы Бостона. Распутник - стр. 4
Уайтхоллы оставались одной из последних семей в пэрстве, до которой окружающим было еще хоть какое-то дело. Моя прапрапрабабушка, Вильгельмина Уайтхолл, была дочерью короля.
– Я ни на ком не хочу жениться, – процедил я сквозь зубы. Герцогиня начала набирать скорость, ступая в лес.
– Да ясное дело. – Бенедикт скорчил неприглядную гримасу. – Тебе четырнадцать. Ты хочешь только играть в видеоигры и дрочить на плакаты Кристи Бринкли. И все же ты женишься на нашей сестре. У наших отцов слишком много общих дел, чтобы упускать такую возможность.
– И не забывай про поместья, которые они оба получат в наследство, – подхватил Байрон, жестко пришпорив свою кобылу. – Скажу лишь: удачи с зачатием детей. Она похожа на «Чужого» Ридли Скотта.
– Детей?.. – От рвотного позыва меня удерживало только нежелание спускать впустую превосходный бурбон, что плескался в желудке.
– Лу говорит, что хочет пятерых, когда вырастет, – гоготал довольный собой Байрон. – Сдается мне, она не даст тебе покоя в постели, приятель.
– А еще доведет до изнеможения, – Бенедикт злобно ухмыльнулся.
– Только через мой труп.
В горле встал ком, ладони вспотели. Я чувствовал себя объектом ужасного розыгрыша. Но, разумеется, не мог поговорить об этом с отцом. Не мог ему перечить. В особенности притом, что от попадания в кухонный подъемник меня всегда отделяло одно неверное слово.
Я мог лишь стрелять в беззащитных животных и быть именно тем, кем он хотел меня видеть.
Его маленькой, отлаженной машиной, готовой убивать, трахать или жениться по его приказу.
Позже тем вечером мы с Байроном и Бенедиктом сидели в амбаре перед одной из мертвых лис. Вокруг витал запах смерти. Мой отец и Байрон-старший отнесли всех своих драгоценных мертвых лис таксидермисту, оставив одну в нашем распоряжении.
– Сожгите ее, играйте с ней, оставьте крысам на съедение, мне все равно, – выплюнул отец, а потом повернулся к трупу спиной.
Это была самка. Маленькая, истощенная и с тусклой шерстью.
У нее родились детеныши. Я понял это по соскам, выступающим из-под шерсти на ее животе. Я подумал о них. О том, что они совсем одни, голодные блуждают в темном необъятном лесу. Думал о том, как застрелил ее, когда мне приказал отец. Как всадил пулю ей прямо между глаз. О том, как она смотрела на меня с изумлением и ужасом.
А еще я думал о том, как отвел взгляд, потому что на самом деле хотел застрелить отца.
Мы с Бенедиктом и Байроном передавали друг другу бутылку шампанского, обсуждая события вечера, а лиса-Франкенштейн осуждающе глазела на меня с другого конца амбара. Бенедикт даже стрельнул у одного из слуг сигареты. Мы от души их раскурили.
– Брось, приятель, женитьба на нашей сестре – это не конец света. – Байрон разразился злодейским смехом, встав над лисой и наступив ей на спину сапогом.
– Она ребенок, – выплюнул я.
Развалившись на деревянном стуле, я чувствовал себя столетним стариком.
– Она не будет им вечно. – Бенедикт ткнул лису в брюхо носком сапога.
– Для меня – будет.
– С ней ты станешь еще богаче, – добавил Байрон.
– Никакие деньги не купят мне свободу.
– Мы все родились несвободными! – прогремел Бенедикт, топнув ногой. – Зачем еще жить, если не для того, чтобы обрести больше власти?
– Я не знаю, в чем смысл жизни, но точно не стану слушать советы пухлого богатея, которому приходится платить горничным, чтобы они дали их облапать, – прорычал я, оскалившись. – Я сам выберу себе невесту, и это будет не твоя сестра.