Красавицы Бостона. Монстр - стр. 10

На его шее, на потрепанном кожаном шнурке, висел талисман с изображением Святого Антония.

– Я… Я Эшлинг. – Я протянула ему руку.

Наша тележка дернулась вперед и заскрипела, когда пара девчонок моего возраста запрыгнули в вагончик позади нас, с жаром обсуждая девушку по имени Эммабелль, которая училась с ними в одной школе и, судя по всему, переспала с половиной футбольной команды, а другой половине отсосала.

Парень не обратил внимания на протянутую ладонь. Я сглотнула, убрала руку и опустила ее себе на колени.

– Плохая ночка? – Он задержал взгляд на моих припухших глазах.

– Хуже не бывает. – Мне даже не хватило воспитания, чтобы вежливо улыбнуться.

– Очень в этом сомневаюсь.

– О, готова поставить что угодно на то, что у меня ночь проходит хуже, чем у всех остальных в этом парке аттракционов.

В ответ он вскинул бровь, показав, что в его красоте таилось нечто дьявольское, перед чем, как я подозревала, немногие женщины могли устоять.

– На твоем месте я бы не стал заключать со мной пари.

– Да ну? И почему же?

– Я всегда выигрываю.

– Все когда-то бывает в первый раз, – тихо ответила я, начиная думать, что он, на мой взгляд, был слишком уж самоуверенным. – Готова поставить что угодно на то, что у меня выдалась ночь хуже, чем у всех присутствующих в парке аттракционов.

– В самом деле? Что угодно?

– В разумных пределах. – Я расправила плечи, опомнившись.

Она всегда велела мне вести себя определенным образом. Если бы она сейчас парила надо мной в виде призрака, то точно не оценила бы мой наряд. Меньшее, что я могла сделать, это хотя бы не лишаться девственности с этим красивым незнакомцем в результате глупого пари.

– Что-то мне подсказывает, что ты самая разумная среди всех. – Он покрутил зажигалку между длинными пальцами, и это движение показалось мне на удивление успокаивающим.

– Среди кого?

– Детей в семье.

– Откуда ты вообще знаешь, что у меня в семье есть еще дети? – Я приподняла брови от удивления.

Он дерзко посмотрел на меня, а его глаза говорили мне то, что не имел права говорить ни один незнакомец. Казалось, будто ему принадлежал весь мир, а поскольку я была его частью, то он мог заполучить и меня тоже. И внезапно я осознала, что все происходящее очень странно и в некоторой степени опасно.

Я хотела раздеться перед этим мужчиной, а мне никогда не хотелось раздеваться ни перед одним мужчиной, ни по какой причине, в особенности романтической – и я имею в виду не только одежду.

Я хотела заставить его взорваться, как пиньяту[8], пробраться в самое его нутро и откопать все его качества, черты характера и дурные привычки. Кто он такой? Какое у него прошлое? Почему он заговорил со мной?

– Ты думаешь, что в тебе нет ничего особенного, – тихо сказал он.

– Разве люди считают себя особенными?

– Только те, которые таковыми не являются.

– А мне что-то подсказывает, что ты главный бунтарь среди детей в твоей семье. – Я заправила волосы за уши.

Он усмехнулся, и я прочувствовала это до самого нутра. Будто воздух вдруг накалился от одного лишь его довольства.

– В точку.

– Должно быть, в детстве ты был настоящим безобразником. – Я склонила голову набок, будто под другим углом смогла бы увидеть его образ в возрасте девяти или десяти лет.

– Таким, что мать выгнала меня, когда мне было девять.