Крампус, Повелитель Йоля - стр. 8

Целую минуту он смотрел на дверь, потом, наконец, буркнул: «на хрен», подошел и повернул ручку. Дверь открылась наполовину и застряла. Что-то было там, с другой стороны. До Джесса вдруг дошло, что сигарету он перекусил пополам, и он выплюнул остатки. «Не нравится мне это… Совсем не нравится». Держа пистолет на уровне глаз, он толкнул дверь носком ботинка. На дальней стороне кровати виднелся чей-то сгорбленный силуэт.

– А ну, мать твою, не двигаться, – сказал Джесс как мог, сурово, но голос предательски дрогнул.

Не опуская пистолета, он хлопнул по выключателю на стене. Лампа валялась на полу с разбитым абажуром, но лампочка каким-то чудом уцелела и загорелась, пустив по стенам причудливые тени.

– Ну, будь я проклят! – выдохнул Джесс.

Не было никаких оранжевоглазых демонов, готовых проглотить его целиком, был только мешок – большой красный мешок с горловиной, обвязанной золотым шнуром. Мешок, который, провалившись сквозь крышу, упал прямо Джессу на кровать.

Продолжая держать мешок на мушке, Джесс выудил из пачки свежую сигарету и прикурил свободной рукой. Глубоко затянулся и некоторое время наблюдал, как на полу в его комнате постепенно формируется сугроб. Еще пара затяжек, и его нервы как будто начали успокаиваться. Он стал одной ногой на кровать, подался вперед и пару раз потыкал дулом в мешок, будто тот был набит змеями.

Ничего не произошло.

Джесс развязал золотой шнур, открыл мешок и осторожно заглянул внутрь.

– Будь я проклят.

– Где же мои Бельсникели?

Крампус изо всех сил натянул цепи, так, что древний ошейник впился ему в горло. Задрал голову и – вот оно! – бледный отблеск далеко вверху, на каменной стене. «Лунный свет – или первые лучи солнца?»

Он поскреб свою грязную, кишащую насекомыми шкуру и изучающе оглядел обломанные ногти, из-под которых торчали грязные волосы и куски засохшей корками плоти. «Я гнию заживо. Пока он купается в удовольствиях, я каждый день понемногу умираю. – Он вдруг заметил, что пальцы у него дрожат. – Я что, дрожу? Стою здесь и дрожу, как малое дитя? – Он стиснул руки. – А что, если они никогда не вернутся? Что тогда? На что я могу надеяться без моих детей? Не будет никакой надежды, никаких шансов на то, что имя мое снова распространится по земле, а без надежды даже я, великий Повелитель Йоля, рано или поздно сдамся на милость безумия. Буду медленно погружаться в небытие, пока он не одержит окончательную победу».

– Нет! – взрыкнул он. – Никогда! Я никогда не позволю ему победить. И если от меня останется только иссохший труп, пусть так! Но мой дух никогда не будет знать покоя. Я стану чумой в его доме. Я буду вечно тревожить его. Я буду… Я буду…

Его голос угас. Зажмурившись, Крампус уткнулся лбом в холодную стену пещеры, прижал ладони к влажному камню и замер, надеясь уловить дрожь земли под их бегущими ногами.

– Бельсникели вернутся, – проговорил он. – Они просто обязаны вернуться. Они должны принести мне обратно мешок Локи.

Свет там, наверху, мигнул, и у него заколотилось сердце. Крампус сделал глубокий вдох – еле заметно пахнуло сосновыми иглами и влажной, гниющей листвой. Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, какой он, зимний лесной рассвет. Каково это – бежать, танцуя, среди деревьев, а свежий, морозный воздух покусывает за шею.