Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - стр. 82
Владимир пробыл в Новгороде и Пскове всю первую половину года, возвращался уже летом возмужавшим и сильно похорошевшим. В пятнадцать юноши сильно меняются, а уж в таких походах тем более.
Евдокия смотрела на сродственника с ласковым изумлением:
– Володимир!..
У повзрослевшего князя на подбородке уже вовсю закурчавилась первая бородка, от этого лицо стало еще краше. Ох, хорош молодой князь! Не одно девичье сердечко забилось при его виде. Московская порода хорошо видна в обоих двоюродных братьях, только Дмитрий кряжистый дубок, а Владимир скорее стройный тополек.
Пока младший князь объезжал Новгородские и Псковские земли, в Москве приключился новый скандал с тверским князем, да еще какой!..
На исходе весны в Москву принесли скорбную весть: скончался многострадальный Василий Михайлович. Теперь уже никто не мешал считать Тверь своей вотчиной Михаилу Александровичу. И тот сразу не просто взял Тверь под себя, но и показал, кто в княжестве хозяин. Снова потянулись в Москву обиженные Михаилом Александровичем и тверским епископом. Митрополит Алексий вызвал его в Москву на суд.
Семен уже не впервые переносил на пергамент то, что Савелий изначала нацарапал на цере. Сейчас он с изумлением слушал то, что должен красно написать вслед за Савелием: тверской князь был зван в Москву для правого суда. Его безопасность обещал блюсти сам митрополит Алексий.
– Да как же, ежели?..
Савелий огрызнулся на неразумного помощника:
– Замолчь! Не твое то дело! Митрополит обещал, с него и спрос!
Коротко кивнув, Семен склонился над пергаментом, старательно выводя букву за буквой. Чтобы не смущаться тем, что пишет, принялся раздумывать над недавно виденным. У княжьего писца увидел тряпичную бумагу. Это совсем не пергамент! Мягкая, тонкая… Только когда узнал, что с нее ножичком соскабливать нельзя, порадовался – лучше так, как они пишут, если что не так, подсушил и поскоблил.
Только подумав об этом, Семка тут же подпортил буквицу. Замерев лишь на миг (хорошо знал, что писец сразу заметит его смущение), он ловко продолжил свое дело. Пусть подсохнет, потом подотрет и заменит неверную буквицу на нужную. Кажется, Савелий не заметил.
Теперь старался думать уже о словах, которые пишет.
Тверской князь Михаил Александрович приехал на суд не один, привез многих своих именитых бояр. Вначале ходили по новому Кремлю, разглядывали, едва заметно качали головами, стараясь не подавать вида, что поражены, что завидуют. В Твери заслон поставлен как обычно деревянный, Михаил уже понимал, насколько проигрывает Москве, но силы духа не потерял.
А бахвальством московским был задет, очень захотелось показать, что он не лыком шит. Может, оттого на суде с Еремеем вел себя дерзко, бояться было нечего, сам митрополит Алексий защиту обещал. Конечно, князь на любовь к себе митрополита не надеялся, не ждал и от Дмитрия Ивановича дружбы крепкой, но не верил, что могут сделать что плохое, пойти против своего собственного обещания.
Не ждал, а случилось. Михаил Александрович с вызовом смотрел на Дмитрия Московского, словно говоря: ну и что ты со мной поделаешь? Не признаю ваших решений и признавать не собираюсь! Его взгляд переместился на Алексия, выражение глаз не поменялось. Князь бросал открытый вызов, уже прикидывая, как быстро надо будет ехать до своей земли и как собирать рать, чтобы отбиться от этого мальчишки, ставшего князем с помощью вон того старика в рясе.